Сергей Носов - Тайная жизнь петербургских памятников

В Житомире, однако, все пошло не так гладко – долго искали монолит, а потом начались забастовки. Зимой 1905-го отправить гранитные части в Петербург не удалось. Предприятие, вообще говоря, оказалось не таким дешевым. Но – дело богоугодное, сам министр финансов вмешался, статс-секретарь В. Н. Коковцев, лично распорядившийся о бесплатном провозе гранитных частей памятника от Житомира до Петербурга.

Гражданские инженеры В. А. Лучинский и В. А. Шевелев руководили сборкой и установкой памятника. Консультациями по этой части помогал знаменитый академик А. М. Опекушин. Другой академик, архитектор В. П. Цейдлер, планировал местность.

«Особое содейство» этих достойных людей отмечалось на «Чрезвычайном Общем Собрании членов Попечительства по поводу исполнившегося двадцатипятилетия Попечительства Императрицы Марии Александровны о слепых». [15]В ознаменование этой даты и был открыт памятник. Проходило собрание в здании того самого училища, первого из числа созданных при жизни Грота.

Журнал «Слепец», публикуя отчет о событии, несколько страниц отдал поздравительным телеграммам. Среди прочего напечатано стихотворение «Памяти Константина Карловича Грота», завершающееся такими словами:

Подпись: «Слепец Шилов , бывший воспитанник Костромского училища слепых».

А еще нам надо назвать имя другой воспитанницы училища для слепых – Елены Супсе. Это она позировала Антокольскому в Париже. Так что прислонилась к холодной колонне не абстрактная девочка, а Елена Супсе – это ее образ.

А еще нам надо назвать Константина Дмитриевича Ушинского, педагога. Это его книга лежит у нее на коленях: «Детский мир» – книга для первоначального чтения.

А еще надо назвать Александра Ильича Скребицкого, историка, автора фундаментального четырехтомного труда о крестьянской реформе и врача-окулиста. Попечительство о слепых Грот создавал вместе с ним. Книга Ушинского, что на коленях у девочки, – это не просто одно из бесчисленных изданий «Детского мира», это первая русская книга для незрячих, вышедшая в феврале 1882 года тиражом триста экземпляров. И была она издана благодаря энергии, воле, не сказать, одержимости Скребицкого. Разработка шрифта, расходы на издание, решение множества технических задач – все это он брал на себя. Позже Скребицкий станет приверженцем Брайля, но тогда Экспедиции заготовительных государственных бумаг, выпустившей книгу в свет (как только не обыгрывалась эта оппозиция тьмы и света!..), пришлось изобретать особую бумагу, пригодную для рельефного шрифта.

Шрифт Скребицкого изготавливали в Вене, а в Париже, спустя двадцать лет, Антокольский с невероятной дотошностью воспроизводил истинные формы страниц, на которых незрячая девочка в его мастерской открыла книгу. Можно подойти к памятнику и посмотреть, что читает слепая, касаясь пальцами правой руки рельефных букв книги. Это 95-я страница – выпуклые буквы отчетливо видны. Буквы на 94-й, что слева, тоже видны, но они вдавлены и даны в зеркальном отражении, эта страница не для чтения, это всего лишь обратная сторона «читабельной», закрытой от нас 93-й.

Первая фраза на 95-й имеет начало на предыдущей странице, там, если перевести с зеркального:

МНОГО, ОЧЕНЬ МНОГО

…и далее на 95-й уже:

ЗНАЕТЪ И УМЕЕТ ДЕЛАТЬ КРЕСТЬЯНИНЪ И ЕГО НИКАКЪ НЕЛЬЗЯ НАЗВАТЬ НЕВЕЖДОЮ, ХОТЯ БЫ ОНЪ И ЧИТАТЬ НЕ УМЕЛЪ. ВЫУЧИТЬСЯ ЧИТАТЬ И ВЫУЧИТЬСЯ МНОГИМЪ НАУКАМЪ ГОРАЗДО ЛЕГЧЕ, ЧЕМЪ УЧИТЬСЯ ВСЕМУ

– дальнейшее закрывают пальцы. Невероятный памятник. Это еще и памятник книге – абсолютно конкретной книге. В Петербурге немало как бы «читающих» памятников, но только здесь – читают по-настоящему.

О чем читаем, о том и думаем. Вот еще удивительная особенность этого памятника. Нам достоверно известно, о чем думает девочка со столь сосредоточенным лицом. Это еще и памятник определенной мысли.

Пожалуй, самый трогательный памятник в Петербурге. И хотя каламбурить здесь не совсем уместно, скажу, что он действительно провоцирует на тактильное восприятие – хочется потрогать. Памятник несомненно был выполнен с тем расчетом, чтобы его касались, и особенно – букв 95-й страницы. Для того не надо ни вставать на цыпочки, ни наклоняться.

Различая пальцами формы букв, я вспомнил, как в Гамбурге оказался на необычной интерактивной «экспозиции». Нам предлагалось почувствовать на себе, что такое мир незрячего. Выдав каждому по трости, нас запустили в абсолютно темное специально организованное пространство. Мы «шли по городу», переходили улицу, прислушиваясь к шуму машин; очутившись на рынке, старались сделать покупки, выбирая на ощупь фрукты и овощи… Заходили в дом, полный самых обычных предметов, переставших казаться знакомыми. Ощущения непередаваемые. Там умеют обращать внимание на чужие проблемы.