Елена Грицак - Памятники древнего Киева

Сегодня Успенский собор Киево-Печерской лавры выглядит не намного лучше, чем в 1945 году. Немногие из уцелевших сокровищ выставлены в монастырских и киевских музеях. Среди них серебряный оклад главного престола работы Юревича, золотые и серебряные обрамления икон и книг, паникадила, подсвечники, чаши, дарохранительницы, отмеченные высококлассной отделкой и художественным вкусом старых мастеров.

Необходимость возведения вокруг монастыря фундаментальных стен назрела задолго до прихода татаро-монголов. В 1182 году по приглашению братии в Киево-Печерскую лавру прибыл Василий из Щековицы, сменивший звание сельского попа на титул архимандрита. Древнерусский писатель Кирилл Туровский сравнивал нового игумена с Феодосием, причем не в пользу последнего, поскольку тот скончался, не достроив храма. Василий «же не только церковь, но и каменную ограду создал, высокие прекрасные стены на твердом основании. Для сего, во-первых, заготовил денежные средства, потом при помощи огня приготовил плинфу и, наконец, совершил дело при помощи извести и воды». Однако твердыня оказалась нерушимой только на вид. Если древний земляной вал благополучно дошел до нашего времени, то стена, легко разрушенная воинами Батыя, так и не была восстановлена.

Монахи скрывались за деревянным частоколом более 400 лет, пока гетман Самойлович не обвел лавру земляным валом, а Мазепа — каменной оградой. При Петре Великом старые укрепления лавры были расширены настолько, что фактически образовали новую крепость. По распоряжению императора Верхнюю лавру окружили новой каменной стеной трехметровой толщины, протянувшейся на 1090 м. Углы высокой (7 м) ограды закрепляли башнями, каждая из которых имела свое название: Часовая, Ивана Кущина, Малярная и Онуфриевская. Мощная «печерская фортеция», устроенная в связи с угрозой нападения шведов, включала в себя глубокие рвы, валы с крутыми труднодоступными откосами, редуты, бастионы. На вооружении монастырского гарнизона находились 467 пушек, 27 мортир и 3 гаубицы.

Онуфриевская башня совмещала в себе оборонительное сооружение и храм, где издавна проходили службы для охраны, богомольцев и защитников крепости во время осады. Ввиду особого назначения и укромности места его убранство не отличалось роскошью, а наружный декор был гораздо сдержаннее, чем в главных церквях. Наружные поверхности не украшали ниши, наличники и колонны; из всего оформительского богатства создатели выбрали самые скоромные элементы, а именно лепные полосы на карнизах.

Единственный купол зрительно увеличивал архитектурные массы, вместе с тем утяжеляя силуэт. Однако благодаря окраске в белый цвет и расположению на кромке холма Онуфриевская башня-церковь выделялась из окружающего пейзажа и выглядела ярким пятном на темном фоне Днепра.

Иное впечатление производила Малярная башня, отнесенная в северный угол хозяйственного двора. Вовсе лишенная украшений, она словно демонстрировала свой воинственный характер. Монахи не стали дополнять оборонную роль и в Часовой башне, которая до сих пор удивляет и пленяет своей аскетической строгостью.

К петровским временам Печерск миновал стадию поселения и представлял собой настоящий город с собственными укреплениями.

О его размерах можно судить по трудам Павла Алеппского, однажды проехавшего «между бесчисленными садами, протянувшимися значительно вширь. В каждом из них была своя постройка, а число домов достигало 5 тысяч. От ворот к монастырю и в Успенский собор вела большая улица. По обе стороны — монашеские кельи, красивые и чистые, с широкими окнами со всех четырех сторон, выходящими в плодовые сады и огороды внутренних дворов.

Комнаты в домах расписаны масляными красками, украшены фигурами и ландшафтами, меблированы столами и канапе, отапливаются печками и каминами, сложенными из красивых изразцов».

Высокая деревянная ограда полукольцом охватывала жилые районы, село Берестово и монастырь, который уже давно именовался лаврой, хотя официально стал таковой в 1688 году. Со времени своего основания Киево-Печерская лавра являлась крупным культурным и религиозным центром. Печерские настоятели не подчинялись киевским митрополитам, владели землей, распоряжались огромными денежными средствами. Пользуясь авторитетом, они не только вмешивались в личную жизнь князей, но и решали задачи государственной важности.