Наталия Гречук - Петербург. Застывшие мгновения. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников

Но что более существенно, сие учреждение кроме административно-полицейских функций через некоторое время получает и более широкое, общественное назначение. В составе Адресной экспедиции появляется адресный стол, можно сказать, уже в современном понимании – как справочная служба, «для доставления всем и каждому из желающих нужных сведений о месте жительства пребывающего в столице». И тут-то уж первенство северной столицы утверждается без всяких оговорок: такой же московский «стол» появился лишь в 1861 году и, как сказано в соответствующем документе, «по примеру С.-Петербурга».

Вот как описывала наш адресный стол «Литературная газета», на страницах которой в ноябре 1848 года появилось письмо некоего провинциала, решившего разыскать в Петербурге своего дядюшку с весьма распространенной фамилией Иванов и направившегося с этой целью в «дом первого департамента Управы благочиния на Большой Садовой». Увидел он там столы с металлическими дугами, на дугах – нанизанные «билеты», на каждом записано имя, фамилия, сословие и место жительства. По этим билетам чиновник присутствия и отыскал провинциалу его дядюшку: «кстати, скажу, что Ивановых проживает в Петербурге более 1000 человек – богатая фамилия!».

В 1848 году петербуржцы еще только учились пользоваться справками адресного стола, и обращений было мало. Зато в 1896 году, по словам «Нового времени», одних только частных справок стол выдал 535 647, не говоря об ответах на запросы почтовиков и телеграфистов.

Чтобы справляться с таким наплывом, время от времени приходилось набирать новых служащих – алфавитчиков и сортировщиков, покупать новые столы и металлические дуги. Но городские власти считали адресный стол «учреждением необходимым и полезным как для правительства, так и для общества», а потому заботились о его «надлежащем устройстве». Со средствами на это проблем, в общем, не возникало: сначала их давали градоначальство и полиция, потом Управа, взявшая адресный стол в свое ведение. Да и сам он был прибыльным, поскольку все справки являлись платными, и даже две копейки за каждую вырастали ежегодно в большой итог.

А фотография, которую вы видите перед собой, сделана в адресном столе особого рода. Его появление было вызвано условиями военного времени. Дело в том, что с осени 1914 года в Петербург хлынула большая волна беженцев, здесь же на излечении находились раненые – уроженцы разных городов России. И потому учрежденный под опекой великой княжны Татьяны Николаевны Комитет для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий открыл Центральное справочное бюро, через которое люди могли разыскать родных и близких…

Можно было бы найти для этого рассказа другого героя, но и Павел Иванович Лелянов представляет свой интерес. Дважды призывался столичной Думой на службу городским головою, последний раз исполнял эту должность накануне Февральской революции 1917 года. Купец 1-й гильдии, торговец мехами, выборный петербургского Купеческого общества. Член правлений «Русского Ллойда» и Русского для внешней торговли банка плюс еще пяток других занятий и обязанностей. Потомственный дворянин. Действительный статский советник.

Последние две ипостаси не были бы возможны для купца Лелянова, не получи он в свое время звание потомственного почетного гражданина.

Сословие почетных граждан в России имеет совершенно определенную дату рождения. Манифест о его учреждении дан был 10 апреля 1832 года Николаем I в надежде, что тем самым «откроется вящее поощрение к труду и благонравию, и добрые навыки, трудолюбие и способности предуспеют найти в сем роде жизни свойственную им награду, почесть и отличие».

На почетное гражданство могли претендовать из россиян: купцы 1-й и 2-й гильдий с немалым гильдейским стажем, ученые со степенью доктора или магистра, художники по прошествии десяти лет после получения ими аттестата Академии художеств. Имели свой шанс и иностранцы, принявшие российское подданство; для тех же, кто таковое не принял, нужен был особенный указ Сената.

«Особыми Нашими Указами», как подчеркивал Николай в Манифесте, давалось звание почетного гражданина евреям – и «не иначе, как за необыкновенные заслуги или отличные успехи в науках, художествах, торговле и мануфактурной промышленности».