Наталия Гречук - Петербург. Застывшие мгновения. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников

К примеру, в 1881 году служил столичным градоначальником некто Н.М. Баранов. Успел он побыть в этой должности всего несколько месяцев, когда вдруг отправили его губернатором в Архангельск. Говорили тогда, будто бы это для него ссылка. Наверное, основания для таких суждений имелись, если специальный циркуляр от августа 1881 года предписывал столичным газетам «воздерживаться от помещения каких-либо неблагоприятных отзывов о деятельности бывшего СПб градоначальника генерала Баранова»…

Зато скандал вокруг другого градоначальника, свиты его императорского величества генерал-майора Д.В. Драчевского выплеснулся на страницы всех петербургских газет. Городской голова граф И.И. Толстой в своем дневнике дал Драчевскому такую характеристику: «весьма недалекий и малообразованный офицер» и производит «впечатление дурака»… Но по таким поводам обычно скандалы не разгораются. Дело было в другом.

В 1914 году, на шестом году его правления, вдруг выяснилось, что Драчевский растратил казенные деньги – и немалую сумму. Тихо было затеяно судебное расследование, а пока уволили генерал-майора в отставку, и он отправился на покой в свое ростовское имение. (До Петербурга Драчевский успел побыть градоначальником и в Ростове-на-Дону.) А следствие тем не менее продолжалось, только петербургские обыватели ничего о том не знали. О «деле Драчевского» газеты заговорили только в январе 1917 года. Но закончилось оно ничем – пришел февраль с его революцией, и стало уже не до растратчика-градоначальника…

А на старом снимке – один из предшественников Драчевского, личность гораздо более симпатичная, Николай Васильевич Клейгельс. Он седьмой слева, представительный, высокий, с бородой, расчесанной на две стороны…

На страницах столичных газет более чем столетней давности предстает его поистине неутомимая ежедневная деятельность.

«При объезде мною усмотрено…» – с этой фразы почти всегда начинались публиковавшиеся градоначальником Клейгельсом распоряжения и приказы.

Он мог приехать среди ночи на Большую Охту и устроить пожарную тревогу, чтобы проверить сноровку пожарных, или обратить свое внимание на то, в каком виде принимают клиентов парикмахеры и цирюльники: «Помимо естественного отвращения посетителей к нетрезвым, ненормальное их состояние может привести к прискорбным последствиям». Он бывал в ночлежках, банях, начальных школах, трактирных заведениях и т. д. и т. п., указывая на всяческие тамошние упущения и требуя их непременного устранения…

Результаты своих трудов на ниве управления столицей предусмотрительный Николай Васильевич изложил потомкам на память в двух собственноручно написанных отчетах. Один из них представляет «Краткий перечень мероприятий», предпринятых им в первое пятилетие работы в должности, с 12 декабря 1895 года. Краткий перечень оказался весьма велик, так что назову лишь самое существенное.

Именно при Клейгельсе впервые в столице открыли приемную градоначальства – для посетителей и для подачи письменных прошений на имя градоначальника. Организована «первоначальная помощь в несчастных случаях», с санитарными каретами. И это Клейгельс предложил ставить на домах «фонари с молочными стеклами», на которых обозначены улица и номер дома. Как видите, и нам осталась польза от тех его «мероприятий».

…Читатель отметит, наверное, что чуть ли не в каждом из этих рассказов о жизни старой российской столицы упоминается один из важных ее распорядителей – городской голова.

«Городской голова – в дореволюционной России председатель городской Думы и городской Управы, – объясняется в одной из советских энциклопедий. – Должность Г. г. впервые была учреждена в 1785 году правительством Екатерины II».

Однако Петербург обзавелся своим головою не в 1785 году, а двадцатью годами ранее, задолго до появления Думы с Управою.

Екатерина, намереваясь составить новый свод законов – Уложение, указала в 1766 году учредить для сей цели комиссию и выбрать в ее состав депутатов от городов. Руководить теми выборами поручила она представлявшему обывателей-домовладельцев городскому голове, которого также надлежало избрать. Определен был в указе и порядок выборов. Означенные домовладельцы, сидевшие на «приготовленных для них лавках», получали в руки по шарику, который надо было опустить в одно из отделений ящика, с надписями «избираю» и «не избираю». Процедура выходила долгая, так как все избиратели были одновременно и кандидатами в головы.