Александр Смольников - Тропами святого Урала. Часть 1

– В передней части подласа тоже высверливаем два, только уже горизонтальных отверстия, – увлечённо рассказывал охотник, – в одно из которых пропускается кольцо для носка, делаем его из еловой дранки в два-три слоя и оборачиваем ещё тонкими полосами бересты.

Как видим, дорогие друзья, всё очень просто и удобно. Меньше скрипа при ходьбе, а главное – не набьешь ноги. На подошву опять же наклеивали бересту. Во второе горизонтальное отверстие пропускали ремень для крепления пятки, который еще охватывал и само кольцо. Сам ремешок делали из сыромятной кожи.

Такое крепление на удивление практично и удобно. Для ходьбы на лыжах манси надевали сапоги – уледи, сшитые из выделанных шкур, и няры из шкур мехом наружу, которые в зимнем варианте утеплялись изнутри мехом, и служили легкой, теплой и практичной обувью. Манси при ходьбе на лыжах применяли не две, а только одну палку, которая представляла собой небольшую жердочку не более двух метров. На нижнем конце она имела небольшое железное навершие. Палка выполняла роль опоры при спусках со склонов, страховала при переходе через промерзшие реки и ручьи, при этом не мешала при обращении с оружием.

А Ойка смотрел, помогая отцу, и одновременно учился нехитрым способам изготовления охотничьей утвари, потихоньку взрослея, и постепенно становился мужчиной в своей многочисленной семье манси.

Вечер. Завтра охота на старика, на хозяина тайги Вортолнута, самого большого бога для манси. У-у-у! Страшно охотникам, страшно манси, всем страшно, охота на бога – бурого медведя, которого нельзя так называть, а только иносказательно, а то разгневаются боги, не поймут и накличут беду на манси на охоте, или вообще напустят какую хворь на деревню! У-у-у, завтра будет охота на бога! О Вортолнут! Будет много мяса, будет большой праздник!

Его громадная сила и "сообразительность" вызывали у них представление, что это вовсе не обыкновенный лесной зверь, а существо, одаренное разумом, существо божественного происхождения. Медведь поражал воображение манси еще и тем, что мог становиться на задние лапы и ходить, как человек, на "двух ногах", чего не умели делать другие животные. Их удивляло, что ступня задних лап медведя очень похожа на человеческую. Озадачивало их и то, что когда снимали шкуру с медведицы, обнажались две груди, как у женщины. Все это наводило на мысль о родстве медведя и человека.

Шаман бьёт в бубен и, раскачиваясь, рассказывает людям манси об охоте на медведя, об обычаях предков, о строгих ритуалах при охоте на Старика. В углу отсвечивают лучины, придавая таинство ритуалу шамана. А он пел – говорил: «О люди, манси, худо говорить о медведе нельзя, он все слышит, все знает. Хвастливых и не уважающих его он не любит: смертоносные когти его всегда найдут хвастуна. О, боги говорят, что называть его собственным именем Вортолнойка или Вортолнут (Вортолнут, или Вортолнойка, – лесной бурый медведь у манси) нельзя, а только в третьем лице – Он, Старик, Хозяин. Так надо, так правильно! Это говорю я, шаман манси, всё вижу, разговариваю с богами, это я, шаман манси!»

Даже убитый медведь вызывал у людей страх, почтение и поклонение. Чтобы душа убитого зверя не принесла людям вреда, чтобы она не обиделась на них, нужно было умилостивить ее, задобрить. Так и родился Медвежий праздник.

А в домах старики рассказывали древнюю сказку, древнюю – древнюю, её рассказывали ещё предки манси, югра, которые ушли далеко на запад и нет о них известий с тех пор. Сказка повествовала, что медведь являлся сыном высшего существа, творца всего мира – Торума, живущего на небе. В давние времена, когда люди не умели добывать огонь, он жил вместе с отцом на небесах. Из-за облаков медведь часто наблюдал, как земля покрывалась то белой пеленой, то зеленым ковром. Стало ему казаться, что жить на земле интереснее, чем на небе. И начал он просить Торума, чтобы тот отпустил его погулять на землю. Три раза отказывал отец. Но наконец надоело ему слушать сына, посадил он его в люльку и спустил на землю.

Стал медведь бродить по земле и смотреть, что на ней делается. Через некоторое время почувствовал, что хочет есть. Стал просить отца, чтобы тот поднял его обратно на небо. Однако Торум за упрямство отказал ему в этом. Но чтобы он не умер с голоду, бросил ему лук, стрелы и огонь. Велел отныне жить на земле и самому добывать себе пищу. Вместе с тем наказал устраивать на земле суд и расправу над людьми, творящими зло. Только не обижать тех, кто повинуется воле Торума. Предупредил: "Если будешь поступать несправедливо, человек сам расправится с тобой".