Ростислав Рыбаков - Индия. 33 незабываемые встречи

Вторая макака все же привлекла взгляды и комментарии. Она сидела на ступенях храма, вместе с множеством своих товарок, но в отличие от них внимательно наблюдала за входящими в святилище женщинами. Всех она пропускала беспрепятственно. Но одну даму в синем сари почему-то выделила и когда та поднялась практически до двери, ведущей внутрь храма, неожиданно схватила ее за подол сари и повернула ее назад. Та, засмеявшись, попыталась войти снова. И снова обезьяна не дала ей сделать это. Пока я сидел там, возле лоточника, тетешкая забинтованную руку, ситуация повторилась раз десять. Все остальные паломники проходили беспрепятственно, и только эту женщину макака упорно заворачивала назад.

Через какое-то время я забыл о своем бесславном поединке с местным царьком Но когда пришло время начинать спуск к злополучным воротам, я оглядел топографию отступления и она мне решительно не понравилась.

Путь, причем единственный путь, лежал по узкой дорожке вплотную к невысокой стене – высотой примерно 1 м 60 см. Этот участок тянулся метров на 15. И на этой стене с интервалом в метр сидели и явно ждали меня насупленные самки из «греческого хора».

Я взял на изготовку верный путеводитель и трусливо затесался в большую индийскую семью, тоже покидавшую площадку и направлявшуюся к выходу. В семье было много детей, жен, еще каких-то родственников, они шли неорганизованной толпой, я болтался среди них, все время меняя положение, и мы благополучно миновали ряд лохматых физиономий. Мне стало казаться, что все это игра воображения, не более, но тут дети порскнули куда-то и я остался лицом к лицу (мордой к морде) с последней из сидевших столбиками обезьян.

Прикрываться детьми и женщинами больше было нельзя Лес вокруг стрекотал, требуя отмщения.

Дальнейшее произошло удивительно быстро. Сидевшая на стеночке обезьяна обеими тонкими лапами попыталась вырвать у меня путеводитель. Но главный удар был нанесен сзади – еще одна зверюга прыгнула и ухватившись с двух сторон сзади за брюки попыталась их резкими движениями спустить с меня – то ли, чтобы обездвижить, то ли, чтобы унизить в отместку за непочтительное отношение с их вождем (сам он как удалился с поля битвы, так больше уже и не появлялся).

То, что последовало, похоже на пляску святого Витта, но я не дал снять с себя брюки и не отдал путеводитель. Спасла следующая многоголосая семья, появившаяся вслед за нами на узкой дорожке.

Лес переговаривался неодобрительно и недружелюбно, когда я, пройдя сквозь ворота, стал спускаться.

Дорога вниз, естественно, была и легче, и быстрее. Внизу, у памятника Ганди с гирляндой на шее, я увидел то, что не заметил – а зря! – когда начинал свой путь в гору: некий человек отдавал за 15 рупий палки в аренду, чтобы отгонять назойливых обезьян.

А на улице все также гуляли парами твидовые индийские джентльмены с трубками в зубах и деловыми чемоданчиками в руках. Шимла продолжала жить своей, не вполне индийской жизнью.

Как уже говорилось, больше я там не бывал. Дефилируют ли и сейчас они по Моллу, не знаю. Но в судьбе негостеприимных ко мне обезьян произошли перемены, ими озаботилось правительство и теперь их партиями «высылают» в Таджикистан – по крайней мере, так уверяет новое издание того же путеводителя.

На следующий день я уезжал. Увозил меня давно приглянувшийся антикварный поезд-реликт былых, столичных времен. Маленькие вагончики, ведомые паровозиком-лилипутиком, похожие на настоящие как котенок на сенбернара, трудолюбиво бежали по трогательной узкоколейке и в широких окнах, сменяя друг друга, проплывали очищающие панорамы. Занятно было это сочетание игрушечности подобного состава, пустой просторности и как бы «всамделишности» вагона и 11Свсроятпых бесконечных видов холмов, долин, далеких голубых гор – при полном отсутствии человеческих персонажей. За исключением, конечно, видных при поворотах счастливых голов, высунувшихся друг над другом пассажиров второго класса. При этом сама дорога и особенно ее 103 (!) туннеля и 24 (!) моста не давали забыть об инженерных гениях и мускульных усилиях ее давних создателей.

Открытая в 1903 году эта ветка связала Шимлу с миром и навсегда отменила громоздкие караваны слонов, верблюдов и прекраснодушных барышень, терпящих неудобства в раскидываемых на ночь шатрах.

Практически все здесь осталось как в те первые годы. На остановках происходит малопонятная церемония – из дачного вида вокзала (его тоже хочется назвать вокзальчиком) к маленькому паровозу, а потом обратно идет группа чумазых людей с какими-то железными кругляшками в руках. Оказывается, в соответствии со старинной техникой, они вставляют эти диски в какие-то машины и тем самым переключают светофоры и другие сигналы на следующем отрезке пути; таким допотопным способом обеспечивается безопасность и блокируется возможность столкновения с встречным поездом. Поездов, по-моему, всего два, но старомодная обстоятельная осторожность несет в себе дух ушедшей эпохи, иных представлений о времени, иных достижений техники.