Ростислав Рыбаков - Индия. 33 незабываемые встречи

Сарада как бы вышла из тени. Теперь ее роль в начинавшемся движении Рамакришны становится во многом идентичной роли самого Учителя, к ней прибегают за советом, за руководством, к ней несут свои проблемы и молодые монахи, уже сформировавшиеся в интеллектуальную волевую духовную элиту Индии, и сотни, а потом и тысячи их последователей. У нее появляются свои ученики и, что характерно, она принимает всех и никому не отказывает. Но при этом, видимо, происходит определенный естественный отбор или, может, ее чистота делает из них действительно духовных лидеров нации. Мне посчастливилось застать на земле многих ее прямых учеников, и я готов засвидетельствовать, что все они были совершенно исключительными по исходящему от них свету людьми.

Она «вышла из тени», сказал я и сказал неточно – она чисто в человеческом плане оставалась настолько не на виду, что, по свидетельству сестры Ниведиты, даже Вивекананда, ее ближайший духовный сын, постоянно искавший ее совета во всех своих многотрудных делах, «никогда не видел ее лица»!

У нее не было своего учения, да и услышанное от Рамакришны не «преподавалось» и тем более не навязывалось ею, а как бы проживалось. Ее жизнь была ее и его учением, ее поведение уроком сочетания высокой духовности и здравого смысла. Ее чистота была настолько безупречной, что соприкасающийся с ней мир не мог не меняться.

И она сохраняла свою материнскую женственность, хотя шли годы, уходили из жизни самые близкие ей люди, бурлила в политическом котле ее Индия и болезни постепенно подтачивали ее изнутри. Ее царственная простота оставалась абсолютно нетронутой – ни тщеславием, ни гордыней, ни сознанием своей исключительности. Ей было интересно с людьми, она любила их без всяких условий и не стеснялась демонстрировать им эту великую любовь.

Ни на минуту не переставала она работать и ухаживать за другими – пекла, варила, готовила – уже не для одного Рамакришны, а для многих и многих молодых людей, надевших шафрановые рясы монахов во имя ее великого мужа и Учителя. Они почитали ее уже не как его жену, а как Матерь Мира, а она вставала до рассвета, чтобы накормить их и, стараясь не шуметь, таскала воду и разжигала огонь.

И – шаг в сторону, хотя и запоздалый. Боюсь, что иногда по всем реалиям читателю кажется, что действие происходит в незапамятные, чуть ли не библейские времена. Между тем (чтобы было понятнее) Сарада жила под одним небом, скажем, с Лениным и Маяковским (впрочем, небо-то как раз было другое). Уже начинался фашизм, уже грохотали танки, а в Индии все громче звучали голоса больших поклонников Рамакришны – Махатмы Ганди и Джавахарлала Неру. Но ее жизнь протекала совершенно в другом измерении.

Ее беседы записаны, ее разговоры изданы, – но об этом как-нибудь в другой раз, со всеми подробностями.

Она умерла в ночь на 21 июля 1920 года. Ее последними словами, обращенными к ее и Рамакришны ученикам, было: «Не бойтесь!».

Ее кремировали в тот же день в Белуре на берегу Ганга. На противоположном берегу собрались несметные толпы людей, здесь же были только свои. Когда иссушенное болезнями тело возложили на погребальный костер, над противоположным берегом разверзся невиданный ливень. Провожающие с тревогой смотрели туда, где бушевали прямо стоящие струи, они опасались, что дождь такой силы, придя на этот берег, зальет погребальный костер. Но ничего не случилось, дождь продолжал лить на том берегу, а здесь было сухо и костер быстро уничтожил телесную оболочку той, которая была женой Бога…

И только, когда огонь закончил свое дело и почти плачущие монахи хотели залить погребальные угли водой из священного Ганга – только тогда стена ливня двинулась с того берега на этот, пересекла Ганг и чистые струи дождя в мгновение ока загасили последний огонь в жизни Сарады.

И сегодня в Индии, как всегда – ив исторические, и в незапамятные времена – тысячи храмов и не иссякает поток верующих. И хотя все эти постоянные прихожане или случайные прохожие, крестьяне и бизнесмены, политики и бродяги, калеки и артисты, почтенные матроны и очкастые студенты с сызмальства знают, что Бог един, един и для всех индусов и для адептов других религий, но какая-то причина заставляет каждого из них идти в храм и класть цветы не только перед изображением своего семейного или кастового божества, но и перед скульптурами или иконами других героев, мудрецов, святых людей, иногда мифических, иногда реальных, но всегда легендарных Они молятся также… оспе в Бенаресе, карте Индии (там же), священному Гангу и огненной свастике, невидимой реке Сарасвати и снежным вершинам Гималаев – и многому, многому другому.