Юрий Супруненко - Святой Афон. Удел Богородицы

Поднимаясь от побережья до высшей точки Афона, можно насчитать почти пять климатических зон – от прибрежной растительности и сухих субтропиков до хвойных разреженных лесов и сухостепных лугов. В соответствии с монашескими нравами антропогенный фактор воздействия на природу был здесь минимальным. Монахи не употребляли в пищу мясо, поэтому не были распространены охота и овцеводство, истребившее растительность почти по всему Средиземноморью. Отсутствие прожорливых овец самым благоприятным образом отразилось на состоянии флоры и фауны. У подножия и на пологих склонах – роскошные растения и прекрасные деревья. Весело журчат горные ручьи со светлой водой. В жаркие дни ветерок несет прохладу с моря. Почти вся гора, за исключением южного пика и прилегающих к нему скал, утопает в роскошной растительности. Край благодатный, здесь растет немало фруктовых деревьев: лимоны, апельсины, груши, орехи и каштаны. Кроме того, уже к Х веку вышел особый императорский указ об ограничении использования лесных ресурсов Афона. В результате Святая гора на сегодняшний день сохранила такие образцы растительности, которые безвозвратно исчезли на остальной территории Греции. Монахи и сегодня заготавливают древесину и даже вывозят ее на продажу, но на этот счет имеются очень строгие квоты. И, пожалуй, на Балканах больше нет таких густых лесов, как на Афоне.

Вид на гору Афон

Хорошим подтверждением неповторимости афонских растительных сообществ, в частности трав и цветов, является незабываемый по аромату святогорский мед (особенно терпкий каштановый), который получают почти в каждом монастыре. Ни с чем не спутаешь и чай, заваренный на афонских травах. Всю эту продукцию, получаемую из природных кладовых Афона, можно купить в монастырских лавках.

Постройки утопают в сплошных садах и виноградниках. И запасов приготовленного прекрасного вина издавна хватало для многочисленной монашеской братии и для постоянных гостей, купцов. Чаши, понятно, подносили не каждому встречному. Особенно хорошо был возделан восточный склон полуострова.

Однозначно мог судить о качестве афонского вина тот, кто в состоянии заплатить за него. Лавки располагались на большой нагорной площади. В определенные дни здесь шла бойкая торговля. Монахи сбывали купцам свои изделия. Ведь они занимались не только усердными молитвами и бдениями, но и работали на огородах, в садах, кузницах, столярных, иконописных мастерских, плавали на морских парусных судах.

На пристани толпятся паломники со всего мира. По афонским монастырям их развозят два кораблика. Один называется «Агиа Анна» («Святая Анна»), другой, по имени чудотворной иконы Богородицы, которая хранится в афонской столице Карее, – «Аксион эсти» («Достойно есть»). Получив в офисе диамонитирион – разрешение на посещение Святой горы, что-то вроде визы, – и заплатив въездную пошлину, можно попасть на борт готового к отплытию судна. Такое соприкосновение двух миров – раскрепощенного гражданского и закрыто-обособленного религиозного – порождает и удивительную смесь публики. Полуголые купальщицы соседствуют со строгими, застегнутыми на все пуговицы мужчинами-монахами.

«Достойно есть» – это первые слова молитвы, обращенной к Богородице, и достойно особого рассказа предание о сотворении этого обращения.

Монахи на пути к Афону

Оставленный в келье молодой послушник как-то ночью услышал ночной стук в дверь. Послушник впустил гостя, и они вместе стали на молитву. Но во время пения пришедший инок заметил, что у них поют эту песнь иначе: добавляют перед словами «Честнейшую Херувим…» строки «Достойно есть яко воистинну блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего». Пока длилось песнопение, келейная икона Богоматери «Милующая» засияла небесным светом. И послушник в умилении заплакал. Он попросил записать эту песню, и в отсутствии бумаги гость отразил эту дивную песню на камне, размягчившемся, словно воск, под рукой чудного писца. Назвав себя Гавриилом, странник растворился в воздухе, оказавшись ангелом. А икона еще некоторое время излучала небесное сияние. Случилось это в Х веке.

С тех пор келья, где это произошло, как и икона, называется «Достойно есть». Самый же образ был перенесен в Протатский Свято-Успенский соборный храм Кареи, в алтарь на горнее место.