Умберто Эко - Картонки Минервы (сборник)

И потом, если верно, что в одной клетке заключена вся наша судьба, то стоит ли жить?

Через несколько месяцев после того, как распространилась новость о клонировании коровы, человечество (или, по крайней мере, та его часть, что выражает себя через средства массовой информации) забило тревогу, требуя более строгого контроля над наукой, пророчествуя о вселенной, состоящей из двойников.

Но никто, мне кажется, не вздохнул с облегчением (забывая недавние страхи), узнав пару недель тому назад другую новость, а именно: что многие десятилетия вплоть до совсем недавнего времени, в Швеции практиковали строгую селекцию, пытаясь сделать не способными к деторождению всех человеческих особей, обладавших каким-либо дефектом (между прочим, я только что прочел, что подобная полемика разгорается также и во Франции, то есть следует предположить, что селекция наилучших через контроль над несоответствующими осуществляется чаще, чем мы думаем).

Эту практическую евгенику всячески клеймили и клеймят (к чему, несомненно, обязывают и здравый смысл, и доброе сердце), но никто никогда не пробовал сделать из происходящего какие-либо оптимистические выводы.

По общему мнению, самый вопиющий вариант евгеники был предложен фашизмом: прежде всего, он основывался на тщательно разработанной теории превосходства германской расы, а значит, ее и навязывали в качестве абсолютной модели как в теоретическом, так и в практическом плане.

Теперь поглядим, что получилось у бедного Гитлера, которому можно только посочувствовать. Можно с уверенностью сказать, что если самые расхожие, всеми узнаваемые типажи немецких граждан – это инспектор Деррик, его тупой помощник и те недоделки-сифилитики, которых оным стражам порядка удается арестовывать лишь благодаря их плоской энцефалограмме, значит, евгенический проект нацистов провалился. Но давайте прикинем: много ли времени было у Гитлера, чтобы осуществить его?

Он встал во главе государства в 1934 году и, не считая последних месяцев в бункере, уже к концу 1944 года практически вышел из игры. То есть в его распоряжении было каких-то десять лет, в течение которых ему следовало: (1) создать армию и новую индустриальную мощь; (2) уничтожить, кроме политических противников, миллионы представителей низших рас (да еще с каким организационным и техническим размахом); (3) вести самую непростую войну в истории человечества, сражаясь не только с противником, но также, и не в последнюю очередь, с собственными союзниками. Сколько времени оставалось ему для того, чтобы посвятить себя селекции избранной расы? Даже если бы он работал сверхурочно, ничего бы не получилось.

А у шведов в распоряжении было несколько десятилетий. Я вовсе не хочу обижать шведов, среди которых у меня множество друзей, но и сейчас (как всегда и везде в этом мире) есть шведы красивые и умные, а есть страшненькие и не отличающиеся сообразительностью; есть ученые и писатели с именем, а есть скромные, незаметные люди; некоторые радуются жизни, а другие имеют склонность к алкоголизму и суициду; полагаю, есть и такие, что похожи на инспектора Деррика и его коллег.

Одним словом, нельзя сказать, что шведы хуже других, но нельзя также и утверждать, будто они представляют собой избранную расу, выведенную путем опытной селекции. Если они высокие, белокурые, красивые, то это потому, что такими были их предки – викинги; потому, что они живут в бодрящем климате, много занимаются спортом, едят прекрасную лососину; а еще потому, что, по моему мнению, водка «Абсолют» куда лучше русской. Но они были бы такими и в том случае, если бы иные из их врачей и не стерилизовали (допустим) субъектов, у которых одна нога короче другой.

Заметьте заодно, что те же самые шведы ежегодно отрекаются от безумия своих ученых и от каких бы то ни было арийских мифов, поскольку присуждают Нобелевские премии людям черненьким, лысеньким, рахитикам, заикам, дистрофикам, косоглазым, усыпанным перхотью, с жирной кожей, в очках со стеклами толщиной в три пальца, калекам на костылях, диабетикам, обладателям зубных протезов, насквозь прокуренных черным табаком легких и бронхов, пенисов с горизонтальной эрекцией.

Таким образом, этот эпизод показывает, что евгеника – это не наука и что выводить совершенную расу – напрасный труд.

А теперь, после всех парадоксов, позвольте мне сказать следующее: я нахожу, что инспектор Деррик – более человечный персонаж, чем Гиммлер, а его коллеги более приемлемы, чем те долихоцефалы замедленного развития, которых Лени Рифеншталь [255]откопала в спецшколах.