Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

Результаты первых публикаций в журнале Уайдера были обнадеживающими, и заказы на товары начали сыпаться со скоростью горного потока. Но король оказался голым: занимаясь рекламой товаров, Арнольд не смог так же быстро наладить изготовление продукции. С одной стороны, требовались деньги на оплату печати рекламной продукции, а с другой – необходимо было оплачивать изготовление товаров для исполнения заказов. Арнольду было всего двадцать три года, и, хотя у него были огромные амбиции, ему тогда не хватило организаторских талантов для преодоления выпавших на его долю трудностей. За короткий срок ему предстояло многому научиться и многое понять, поэтому этот проект стал для него головной болью, особенно вначале.

Пока я жила вместе с Арнольдом в Санта-Монике, я радовалась возможности возобновления и поддержания общения со своими друзьями детства, которые были разбросаны по разным районам Лос-Анджелеса. К тому времени еще не все мои подруги успели выйти замуж, как того требовали правила общественного приличия, и активно подыскивали себе работу.

Каждая из нас хваталась за любую возможность получить работу и изменить свой статус вчерашнего студента на статус работающего специалиста. В то время движение за равные с мужчинами права женщин еще не добилось изменения общественного мнения, и мне приходилось отвечать на кучу оскорбительных вопросов: «Как быстро вы печатаете? Как далеко вы готовы ездить на работу?» После подобных вопросов на собеседованиях я пересмотрела свое отношение к борцам за права женщин.

К первой работе, на которую мне удалось устроиться, я испытывала искреннее отвращение. Хотя я поступила в The Hartford Insurance Company на должность аналитика, в реальности я выполняла обязанности простого стенографиста. От этой работы я не получала никакого удовольствия и в течение дня очень быстро уставала. И это не считая того, что мне приходилось тратить много времени на дорогу и подолгу простаивать в пробках.

А еще эта постоянная ложь относительно своей «семейной» жизни! Я просто не могла сказать никому, кроме нескольких очень близких подруг, что сожительствую с мужчиной и при этом не состою с ним в браке. Подобное поведение со стороны женщины было абсолютно неприемлемым в 1970-е годы. Октябрь, ноябрь, декабрь, январь – все это время мне приходилось врать, и это выводило меня из себя. Ни мои родители, ни руководство на работе, ни даже многие из моих друзей не знали о том, что их маленькая Барбара живет вместе со своим обожаемым гигантом. Но я-то об этом знала и для того, чтобы уменьшить внутреннее напряжение, курила больше обычного и пыталась «заесть» свои внутренние проблемы.

В конечном счете употребление большого количества сигарет и проблемы со здоровьем заставили меня призадуматься о своих привычках и попытаться избавиться от никотиновой зависимости. «Заедание» проблем тоже аукнулось мне не самым лучшим образом: у меня повысился уровень сахара в крови и обнаружилась не диагностированная ранее гипогликемия. Таким образом, проблемы со здоровьем только обострили мое нервозное и депрессивное состояние. Надо сказать, что во время «беззаботных семидесятых» методов лечения подобных нарушений еще не было, и поэтому я просто разрывалась на части между желанием «заесть» проблему и заботой о собственном здоровье.

В этот момент объектом моей ненависти, на котором я срывала всю свою злость, стал Франко. Я начала обвинять его за его спиной:

– Арнольд, ты заботишься о Франко больше, чем обо мне! Вы двое все время говорите по-немецки и не рассказываете, о чем, собственно говоря, идет речь. А этот Франко, он же смеется над каждым твоим словом. И еще, он занял всю кухню и не дает мне нормально готовить! Ты можешь мне сказать, за что я должна любить Франко?

Арнольд все время защищал своего друга от моих нападок:

– Франко мне как брат, Бар-бар-ха. Тибе надо понять это и оставить его в пакое. Мы пастараемся больше гаварить на английском при тибе.

Прекрасно понимая, что наша «холодная война» может в любой момент перейти в «горячую» фазу, мы с Франко старались избегать друг друга. Мне казалось, что камнем преткновения в наших отношениях с Арнольдом был этот итальянец, и я обвиняла его в том, что мы не можем пожениться из-за привязанности Арнольда к Франко. Моя ненависть к Франко дошла до такой степени, что я начала представлять себе, как нанимаю одного из тех убийц, которые описаны в «Крестном отце», и они «убирают» этого выходца с Сардинии. Мне тогда в самом деле хотелось, чтобы Франко умер.