Дэвид Шилдс - Сэлинджер

Шейн Салерно: Первым рассказом Сэлинджера о Холдене Колфилде стал рассказ «Легкий бунт на Мэдисон-авеню». Холден не был исключен, он просто приехал домой после рождественских каникул. В том рассказе у Холдена было второе имя, Морриси, которое никогда больше не появлялось.

Йэн Гамильтон: В письме другу Сэлинджер недвусмысленно признает, что подросток-герой Холден Колфилд – это его автопортрет в молодости [86].

Пол Александер: Сэлинджер хотел писать о богатых, уставших тинейджерах с Манхэттена, о которых он писал в «Подростках». На этот раз у Сэлинджера появился новый главный персонаж – оживленный тинейджер-невротик с Верхнего Ист-Сайда, о котором и шла речь в рассказе. У этого парня было необычное имя – Холден Колфилд.

Дж. Д. Сэлинджер(рассказ «Легкий бунт на Мэдисон-авеню», журнал New Yorker , 21 декабря 1946 года):

– Привет, Карл, – сказал Холден, – ты ведь один из этих интеллектуальных ребят. Расскажи мне что-нибудь. Предположим, ты наелся. Предположим, у тебя совсем крыша поехала. Предположим, ты хотел бросить школу и все такое и сбежать к черту из Нью-Йорка. Что бы ты сделал?»…

Я в плохой форме. В чертовски плохой форме. Слушай, Салли. Как тебе мысль просто сбежать? Я вот о чем думаю. Я попрошу машину у Фреда Хэлси, и завтра же утром мы укатим в Массачусетс и Вермонт, в общем, куда-нибудь туда, понимаешь? Это великолепно. Я хочу сказать, там великолепно, Богом клянусь. Мы будем останавливаться в этих лагерях с сельскими домиками и всем таким до тех пор, пока у меня не кончатся деньги. У меня 120 долларов. А когда деньги кончатся, я наймусь на работу, и мы заживем где-нибудь у ручья и все такое [87].

Шейн Салерно: Пройдет чуть более 10 лет, и у Сэлинджера будет собственный сельский дом в Нью-Гэмпшире, с ручьем и всем таким.

Дэвид Шилдс: Летом 1941 года Сэлинджер жил на квартире своих родителей на Парк-авеню. Его приятель по подготовительной школе Уильям Фейсон свозил его в Брилл, штат Нью-Джерси, к своей старшей сестре Элизабет Мюррей, которая познакомила Сэлинджера с Уной О’Нил. Красота Уны сразила Сэлинджера. Вскоре он сказал Элизабет, что «с ума сходит по Уне».

Уна О’Нил: Я знала, что он станет писателем. Нюхом чуяла [88].

Джейн Сковелл: Когда Уна входила в комнату, у мужчин просто дух отбивало.

У Сэлинджера тоже было много достоинств. Он был интересным парнем. У него был хорошо подвешен язык. Он был интеллигентен. Его издавали. У него было все. Несомненным было одно: Сэлинджер и Уна были бы чертовски привлекательной парой.

Дэвид Шилдс: На Уну большое впечатление производило то, что Сэлинджер был многообещающим писателем, произведения которого публиковали в журналах Story, Esquire и Collier’s .

Уна О’Нил в возрасте 16 лет. Нью-Йорк.

Шейн Салерно: Уна О’Нил была дочерью драматурга Юджина О’Нила, который пятью годами ранее получил Нобелевскую премию по литературе.

Дэвид Шилдс: Она выросла в семье писателя, который был другом Уита Бёрнетта, учителя Сэлинджера в Колумбийском университете и редактора журнала Story .

Лейла Хэдли Люс: Она была оригинальной. Не такой, как все прочие. Думаю, она так сильно нравилась Сэлинджеру именно потому, что она никогда не была повинна в каких-либо клише или банальностях. Она была совершенно оригинальна.

А. Скотт Берг: Быть ребенком или женой Юджина О’Нила – это должно было быть сущим адом. С трудом могу вообразить, на что походила такая жизнь – ведь жить надо было с человеком, душа которого определенно была очень темна.

Отец Уны О’Нил, лауреат Нобелевской премии драматург Юджин О’Нил с семьей.

Джейн Сковелл: Юджин О’Нил был гением. Он был полностью предан своей работе, но отцом был никудышним. Он не интересовался детьми и всегда говорил, что его настоящие дети – это персонажи его пьес.

Арам Сароян: Когда Уна была совсем маленькой, Юджин О’Нил, который крепко пил, уехал с женщиной по имени Карлотта Монтерей (она на всю жизнь стала его секретарем и менеджером). О’Нил, в сущности, бросил Уну и ее старшего брата Шейна.

Джейн Сковелл: «Отец Уны ушел из семьи, когда дочери было три года. Она с ума сходила по отцу и когда видела его портреты в газетах, начинала плакать. Мать пыталась утешить ее, но девочка была неутешна. Быть дочерью известного лица, особенно дочерью столь прославленного литератора, как О’Нил, довольно трудно. Но не для Уны. «О, папочка дома. Можно побежать, чтобы обнять и поцеловать его». Оказывалось, что «папочка заперся у себя в комнате. Он работает. Надо вести себя тихо». Боюсь, что это было довольно мучительным и не слишком счастливым детством.