Марина Чапман - Девочка без имени. 5 лет моей жизни в джунглях среди обезьян

Она отпустила меня и жестом показала, что я должна повторить то, чему она меня учит. Я постаралась копировать ее движения, но у меня ничего не вышло. Лолита принялась снова на меня кричать.

За тот день я услышала слово «Estupido!», наверное, миллион раз. В какой-то момент я даже решила, что это мое имя. Я старалась изо всех сил, чтобы они остались мною довольны и перестали кричать, но у меня ничего не получалось. Несколько лет я училась выживанию в джунглях, но тут все мои познания оказались бесполезными. Меня пугало то, что я не была в состоянии управлять своими движениями. Я не могла открыть дверцу шкафа, потому что не понимала, как повернуть ручку, – я умела только толкать и тянуть. Я не умела тереть. Не умела распылять чистящее средство из баллончиков. Не умела протирать.

Любопытно, что после того, как я научилась мыть пол, мне эта процедура даже понравилась. При мытье пола я имела дело с водой, которую, как уже писала, не любила, но в данном случае могла контролировать. Мне нравилось наблюдать, как вода в ведре постепенно меняла цвет, превращаясь из прозрачной в коричневую, забирая в себя грязь с пола. Мне нравилось, как капли воды падают мне на голые ноги, охлаждая кожу. Мне нравилось, что чем больше воды впитается в тряпку швабры, тем больше останется на полу. Это были простые вещи, но они скрашивали мое существование.

Однако эти невинные игры не пришлись женщинам по вкусу. Я не могла им угодить, потому что не понимала, как все в доме устроено. Я не могла запомнить, что тарелки легко бьются. Они кричали мне: «Es fragil!» [7]–но я не понимала их слов. Я брала мокрую тарелку, чтобы вытереть, – тарелка выскальзывала у меня из рук, падала на пол и разбивалась. Я смотрела на осколки и не понимала, почему это произошло.

Удар тарелки об пол я не воспринимала как нечто плохое и предвещающее проблемы. Я не была знакома с бьющимися материалами, из которых делают тарелки. Мгновенно появлялась Анна-Кармен и начинала меня колотить, я убегала и пряталась. Но я не знала, за что меня наказывают. Я была неспособна связать звук разбивающейся тарелки с тем, что меня ждет наказание. Меня просто удивлял звон, с которым тарелка разбивалась об пол. Я не понимала ценность тарелки и то, почему она бьется. В джунглях все было устроено гораздо логичней и проще. Там существовали твердые и мягкие предметы, и каждый из них можно было использовать для определенной цели. Например, камень был твердым, и им можно было расколоть орех. Цветок был нежным и мягким, что прекрасно соответствовало смыслу существования цветка, появившегося на свет, чтобы цвести. А вот что такое «Es fragil!» – по крайней мере вначале, для меня оставалось загадкой.

Я не понимала смысла и назначения многих вещей, с которыми сталкивалась в доме. Мне казалось, что их свойства не соответствовали тому, как эти вещи использовались. Окна пылились, на полу появлялась грязь, предметы, из которых ели и пили, были хрупкими и разбивались при падении. В общем, многие явления казались мне совершенно «estupido». Зачем люди так усложняли свою жизнь?

Все вокруг как будто специально сбивало меня с толку и заставляло мучиться: одежда, узлы и ремни, столовые приборы, а также правила. Я ничего не понимала и должна была сама во всем этом разбираться. При этом на меня постоянно кричали и били по несколько раз в день. Меня били за какую-нибудь провинность, а потом, когда я убегала и пряталась, – находили и снова били. Не проходило и дня без того, чтобы я с горечью не вспоминала свою обезьянью семью и не жалела о том, что вместо жизни в джунглях выбрала этот кромешный ад.

В то время я, конечно, не знала, что охотники привезли меня в деревушку под названием Лома де Боливар, расположенную на севере Колумбии, в тридцати минутах езды от центра города Кукута [8]. Эти места могли находиться в десяти или в сотне километров от моей родной деревни. Впрочем, это не имело значения, потому что своим настоящим домом я считала джунгли.

Домом, в который я попала, владела Анна-Кармен, и в нем проживали несколько женщин, а также дети самых разных возрастов. Это был самый простой одноэтажный дом, состоявший из четырех или пяти комнат. В комнатах стояли кровати, некоторые были отгорожены занавесками, наподобие того, как отгораживают койки в больницах (хотя тогда я не видела больниц и не знала, что это такое). Сбоку была пристроена веранда, выходившая в весьма скудный огород и сад, где росло несколько пожухлых деревьев. В саду жило несколько козлов и коз, которых я сразу полюбила. Кроме этого при доме жила облезлая, блохастая, но милая и добрая собака, и кругом водилось достаточно разных насекомых, глядя на которых я могла утешать себя мыслью о том, что здесь есть хоть что-то из моих любимых джунглей. Впрочем, все, что могло напоминать мне о них, было хилым, отдаленным и приглушенным. Животные и растения казались слабыми копиями своих диких собратьев.