Жак Р. Пауэлс - США во Второй мировой войне. Мифы и реальность

Владение атомной бомбой открыло всякого рода немыслимые ранее и чрезвычайно благоприятные перспективы для сторонников политики жесткой линии. Благодаря бомбе, считали они, теперь будетм можно заставить Сталина несмотря на ранее достигнутые договоренности вывести Красную армию из Германии и отказать ему в праве играть роль в послевоенных делах этой страны. Казалось, теперь посильным и установление прозападных и даже анти-коммунистических режимов в Польше и в других странах Восточной Европы, а также предотвращения влияния Сталина там. Они размечтались даже о том, что и сам Советский Союз может быть открыт для американского инвестиционного капитала, а также для американского политического и экономического влияния и что этот коммунистическая еретик может, таким образом, вернуться в лоно вселенской капиталистической церкви. «Существуют свидетельства, – пишет Немецкий историк Йост Дюлффер, – что Трумэн считал монополию на атомную бомбу своего рода карт-блашем для реализации идей Соединенных Штатов о новом мировом порядке» 318.

По сравнению с тонкой и часто нелегко осуществляемой политикой мягкой линии Рузвельта политика жесткой линии, то есть политика всесильной «палки», которой обещала стать ядерная бомба, казалась простой, эффективной и поэтому чрезвычайно привлекательной. Если бы он остался жив, и Рузвельт сам, вероятно, выбрал бы этот курс. Его преемник, Трумэн, не имел опыта политики с использованием «морковки». Для слишком неискушенного в политике уроженца штата Миссури простота и потенциал новой жесткой линии оказались просто неотразимыми. Вот так он пришел к атомной дипломатии, которая была изучена в такой увлекательной форме в работах американского ревизионистского историк Гара Альперовица.

Монополия на атомную бомбу должна была позволить Америке навязывать свою волю СССР. Хотя на момент капитуляции Германии в мае 1945 года она еще не была готова, Трумэн знал, что ему недолго придется ждать. Поэтому он не внял совету Черчилля как можно скорее обсудить судьбу Германии и Восточной Европе со Сталиным, «пока не растворились войска демократии», то есть, до того, как американские войска должны были уйти из Европы. В конце концов Трумэн согласился на встречу на высшем уровне Большой тройки в Берлине, но не раньше, чем летом, когда бомба должна уже была стать готовой.

На Потсдамской конференции, которая проходила с 17 июля по 2 августа 1945 года, Трумэн получил долгожданное сообщение, что атомная бомба была успешно испытана 16 июля в Аламогордо, Нью-Мексико. Американский президент счел, что пришло время сделать свой ход. Он больше не старался выдвигать предложения в адрес Сталина, вместо этого он выдвигал всякого рода требования; в то же время он отвергал с ходу все предложения, исходящие с советской стороны, например, предложения, касающиеся немецких репараций, в том числе сделанные на основе более ранних соглашений, таких, как Ялтинское. Сталин, однако, не проявил обнадёживающей готовности капитулировать, даже когда Трумэн попытался запугать его, прошептав ему на ухо, что Америка приобрела невероятно мощное новое оружие. Советский Сфинкс, которому, конечно, уже сообщили о Манхэттенском проекте его разведчики, ответил ему ледяным молчанием. Трумэн сделал вывод, что только реальная демонстрация атомной бомбы сможет убедить Советы в необходимости уступить ему дорогу. В результате этого в Потсдаме не было достигнуто общее согласие по важным вопросам 319.

В то же время японцы сражались на Дальнем Востоке, хотя их положение было совершенно безнадежным. Они на самом деле были готовы сдаться, но не безоговорочно, как того требовали американцы. Для японцев безоговорочная капитуляция стала бы высшим унижением, так как император Хирохито, возможно, был бы вынужден уйти в отставку и даже был бы обвинен в военных преступлениях. Американские лидеры были в курсе этого, и некоторые из них, например, секретарь военно-морского флота Джеймс Форрестол верил, как пишет Альперовиц, «что заявление, уверяющее японцев, что “безоговорочная капитуляция” не означает свержения императора, вероятно, положило бы конец войне. Добиться японской капитуляции, действительно, было возможно, несмотря на их просьбу об иммунитете для Хирохито. Был прецедент капитуляции Германии в Реймсе тремя месяцами раньше, которая, как мы видели, не была полностью безоговорочной. Кроме того, требование Токио был далеко не самым важным: после безоговорочной капитуляции, вырванной у японцев, американцы так и не выдвинули никакие обвинения против Хирохито, и именно благодаря Вашингтону он оставался императором в течение еще нескольких десятилетий» 320.