Жак Р. Пауэлс - США во Второй мировой войне. Мифы и реальность

Считалось, что Сталин должен был знать, что у американцев и англичан имеется на руках военный козырь, противопоставить которому Советы ничего не в состоянии, – наиболее впечатляющая коллекция бомбардировщиков, которую когда-либо видел мир, козырь, который позволял им наносить разрушительные удары даже по самым удаленным целям. Если бы Сталин узнал об этом, с ним бы было легче иметь дело на встрече в Ялте и после нее, разве не так? Именно Черчилль решил, что полное уничтожение немецкого города под носом у Советов, так сказать, «даст понять то, что надо» Кремлю. Британские и американские ВВС уже в течение довольно продолжительного времени до этого могли нанести сокрушительный удар по любому немецкому городу, и подробные планы такой операции, известные как операция «Громовой удар», были тщательно подготовлены. Однако в течение лета 1944 года, когда быстрое продвижение из Нормандии сделало, казалось, возможным то, чтобы война была победоносно закончена до конца года, и мысли союзников поэтому были обращены уже к послевоенной реконструкции, планы такой операции начали вырисовываться как полезный способ «запугать Советы». Так, в августе 1944 года меморандум ВВС отметил:

«Впечатляющий и последний урок немецкому народу… будет иметь непреходящую ценность в послевоенный период… Полное опустошение центра огромного города… будет представлять собой неопровержимое доказательство мощи современных ВВС для всех народов… [Это] убедит российских союзников… в эффективности англо-американской мощи в воздухе» 244 .

«Громовой удар» больше не считался необходимым для победы над Германией с начала 1945 года, однако, к концу января 1945 года, то есть в то время, когда шла подготовка к поездке в Ялту, Черчилль вдруг проявил большой интерес к этому проекту, настаивая, чтобы тот был осуществлен немедленно, и специально поручил «бомбовому Харрису» уничтожить город на востоке Германии, другими словами, неподалеку от расположения советских войск 245. Несколько городов подпадали под эту категорию, но в конце концов был выбран Дрезден, вероятно, самим Черчиллем. Действительно, 25 января премьер-министр Великобритании указал, где бы он хотел «взорвать» немцев, а именно, где-то «в их [западном] убежище недалеко от Бреслау [ныне Вроцлав в Польше]» 246. С точки зрения существующих в Германии городов это было равносильно тому, чтобы написать крупными печатными буквами: ДРЕЗДЕН. На то, что Черчилль сам принял решение бомбить город в Восточной Германии, который оказался столицей Саксонии, намекает также в своей автобиографии «бомбовый Харрис», который писал, что «нападение на Дрезден считалось в то время военной необходимостью гораздо более важными людьми, чем я» 247. Очевидно, что только личности калибра Черчилля могли навязать свою волю «царю стратегических бомбардировок». Как писал британский военный историк Александр Макки, Черчилль «намеревался написать [на] ночном небе [Дрездена] текст урока» для Советов. Однако поскольку ВВС США также в конце концов приняли участие в бомбардировке Дрездена, можно считать, что Черчилль действовал с ведома и одобрения Рузвельта. Партнеры Черчилля в политической верхушке, а также военной иерархии Соединенных Штатов, в том числе Генерал Маршалл, разделяли его мнение; их тоже «очаровала», как пишет Макки, идея «запугивания [советских] коммунистов, терроризированием нацистов» 248. Американское участие в рейде над Дрезденом не было так уж необходимо, потому что британские ВВС были, несомненно, способны уничтожить Дрезден в одиночку. Но эффект «перебора» от несомненно лишнего американского участия имел свое значение для цели демонстрации Советам смертельной опасности, которую представляет собой англо-американскин ВВС. Вероятно также, что Черчилль не хотел возлогать исключительно на Британию отвественность за то, что, как он знал, станет страшной бойней; это было «преступление», в котором он нуждался в «партнере».

Операция в духе «Раскат грома» – масштабная по своему определению, – конечно, непременно должна была нанести ущерб любым военным и промышленным объектам и коммуникационной инфраструктуре в городе, который был ее целью, и поэтому неизбежно представляла собой еще один удар по уже шатающемус германскому врагу. Но когда такая операция, наконец, была реализована с Дрезденом в качестве цели, это было сделано не столько для того, чтобы ускорить поражение нацистского врага, сколько для того, чтобы запугать СССР. Используя терминологию школы функционального анализа из американской социологии, нанести как можно более сильный удар по немцам было «объявленной функцией» операции, в то время как запугивание Советов было его гораздо более важной «скрытая» или «тайной» функцией. Полное разрушение Дрездена не было результатом несчастного стечения обстоятельств. Оно было запланировано, другими словами, было «функциональным» не для нанесения разрушительного удара по германскому врагу, а с целью демонстрации Советам, что их западные союзники имеют оружие, котором Красная армия не обладает, какой бы могучей и успешной в борьбе против немцев она ни была, и от которого у нее нет достаточных оборонительных средств.