Ален де Боттон: Новости. Инструкция для пользователя

Тезис Гегеля, что ныне новости занимают в обществе то престижное место, которое раньше отводилось религии, упускает одно важное отличие между этими двумя сферами: религия традиционно уделяла особое внимание нашему сосредоточению на чем-либо. Точно так же, как и новости, религия каждый день хочет говорить с нами о важном. Но в отличие от новостей религия знает: если сказать нам слишком много, сразу и только один раз, тогда мы ничего не запомним и никак не отреагируем.

Поэтому религия следит за тем, чтобы каждый день знакомить нас с частичкой своей веры, терпеливо донося до нас несколько понятий, а потом возвращаясь к ним снова и снова. Повторяемость – ключ к педагогическим методам всех основных религий. Они знают, бессмысленно сообщать о чем-то важном в спешке и в нервной обстановке. Нас усаживают в тихом месте, успокаивают наш разум, а потом говорят с нами с достоинством и без какой бы то ни было спешки, понимая, что нам придется возвращаться к их идеям в грядущие дни и недели, если мы стремимся осознать, как думать и вести себя.

Легко предположить, что главный враг демократической политики – активная цензура новостей, а следовательно, свобода говорить и публиковать все – естественный союзник цивилизации.

Но современный мир учит нас: если ставится задача лишить общество политической воли, то динамичность куда более коварна и цинична, чем цензура. Для этого надо сбить с толку, вогнать в скуку, отвлечь большинство от политики, представляя информацию бессвязно, отрывочно и с перебоями, чтобы большая часть аудитории теряла нить событий в любой отрезок времени.

Современному диктатору, желающему взять власть в свои руки, нет нужды прибегать к таким кардинальным мерам, как запрещение новостей. Ему или ей надо лишь добиться, чтобы новостные структуры передавали поток неопределенных заявлений – в большом количестве, но без объяснений содержания, причем темы должны постоянно меняться, быть никак не связаны друг с другом и не вытекать одна из другой. Ну и, конечно, все эти политические заявления должны перемежаться захватывающими подробностями о совершенных преступлениях и очередных выходках кинозвезд. Всего этого вполне достаточно, чтобы свести к минимуму способность большинства объективно оценить политическую реальность… не говоря уже о решимости не допустить перемен, которую в противном случае они могли бы проявить. Статус-кво может поддерживаться до скончания веков именно потоком новостей, а не их запрещением.

Распространенное мнение, что политические новости скучны, не такая и мелочь. Когда новости не вызывают любопытства и не удерживают внимания массовой аудитории, общество может не уловить стоящих перед ним проблем и не сумеет вовремя объединить усилия, чтобы измениться к лучшему.

Ответ не в том, чтобы принудить людей потреблять больше «серьезных» новостей. Необходимо, чтобы поставщики так называемых серьезных новостей научились представлять важную информацию, захватывая внимание аудитории. Легко заявить, что серьезные вопросы должны – или могут себе позволить – быть скучноватыми для восприятия. Проблема в том, чтобы исключить нынешнее разделение между требующими умственных усилий, но скучными материалами, с одной стороны, и сенсационными, но совершенно пустопорожними – с другой.

В идеальной новостной структуре будущего честолюбивые цели увязывания контекста с эффектной подачей материала и его популяризацией будут восприниматься столь серьезно, что материалы о выплатах пособий вызовут такой же (почти) интерес, как и истории о людоедах и совершающих инцест жителях другого полушария.

«Центр Манчестера разгромлен мародерами, младшим из которых не больше девяти. Таких бунтов город не знал более тридцати лет. Толпы подростков и бездомных детей прокатились по улицам, разбивая витрины и воруя одежду, мобильные телефоны и драгоценности. Они жгли магазины и мусорные баки, а полиция гонялась за мародерами по всему городу. Вчера полицейское руководство признало, что они «потрясены» таким количеством происшествий, и им пришлось обращаться в соседние полицейские управления за помощью».

В какой стране мы живем? На кого похож ее среднестатистический гражданин? Следует ли нам бояться или излучать спокойствие, гордиться или стыдиться?

Прежде всего надо признать, что мы не можем ответить на эти вопросы, исходя исключительно из собственного опыта. Это очень трудно – узнать всю страну. Даже в самых маленьких живет столько народу, что один человек может встретиться лишь с малой его частью, даже если ведет активную общественную жизнь. Далее, не так-то много у нас общественных мест, рассчитанных на большое количество людей, где граждане могут непосредственно знакомиться друг с другом. Мы нечасто заводим новых друзей в торговых центрах и не узнаем что-то удивительное от других посетителей кинотеатра. Раньше, возможно, все было проще. В древних Афинах, к примеру, благодаря хорошей погоде, небольшому и компактному центру города и культуре демократического общения (по крайней мере, для некоторых) всегда имелась возможность лично прощупать пульс общества и почувствовать градус его настроений. Мы этого лишены. У нас очень большие города, непредсказуемая погода, запутанные демократические системы, далеко отстоящие друг от друга дома.