Эрик Хоффер - Человек убежденный - Личность, власть и массовые движения

Конечно, есть постоянная опасность, что если пути к действию окажутся закрытыми жестокой депрессией или поражением на войне, то последовавшее за этим отчаяние будет, возможно, настолько сильным, что почти всякое массовое движение найдет подготовленную почву для своего распространения. Взрывоопасную обстановку в Германии после Первой мировой войны можно частично объяснить бездеятельностью, навязанной народу, прекрасно сознававшему свою способность к действию. А Гитлер дал ему массовое движение. И, что было, вероятно, более важно, открыл перед немцами неограниченные возможности для напряженного, постоянного и грандиозного действия. Неудивительно, что они приветствовали его как своего спасителя.

Как мы видели, неудовлетворенный ум выделяет некую горькую смесь, состоящую главным образом из страха и злой воли, но действующую все-таки как замечательное вещество для цементирования единого целого из озлобленных и недовольных. Одной из составных частей этой горькой смеси является подозрительность, которая тоже может действовать как объединяющий элемент.

Сознание собственных недостатков склоняет неудовлетворенных людей видеть в других недоброжелательность и низость. Презрение к себе, каким бы смутным оно ни было, обостряет наше зрение в отношении недостатков других. Мы стараемся обычно открыть у других те же самые недостатки, какие скрываем в себе. Вот почему, когда неудовлетворенные соединяются в массовом движении, окружающая атмосфера насыщается подозрительностью. Идет повальное подглядывание и шпионаж, беспрестанная слежка за другими и напряженное сознание, что и за тобой следят. Удивительно, что такое патологическое недоверие в рядах движения ведет не к расколу, а к строгому единству в поведении последователей движения. Человек убежденный, зная, что за ним следят, старается избегать подозрения, горячо исполняет предписываемые правила поведения и так же горячо придерживается установленных мнений. Строгая ортодоксальность – результат горячей веры и взаимной подозрительности.

Массовое движение широко пользуется подозрительностью в работе своих аппаратов власти. Рядовым членам нацистской партии давали чувствовать, что они находятся под постоянным наблюдением, их держали в состоянии страха и напряженной совести {133}. Страх перед соседями, друзьями, даже родственниками – общее правило для всех массовых движений. Для поддержания всеобщей подозрительности время от времени умышленно обвиняются и приносятся в жертву ни в чем неповинные люди. Оппозиционеров всех видов сваливают в одну кучу с внешним врагом и тем самым тоже обостряют подозрительность. Враг – этот дьявол каждого массового движения – вездесущ. Он ведет свои происки вне рядов и среди убежденных. Его голос звучит из уст раскольников, уклонисты – его подручные. Когда что-нибудь в движении идет не гладко – это дело рук врага. Священный долг человека убежденного – быть бдительным, т. е. подозрительным. Человек убежденный обязан постоянно и везде искать диверсантов, шпионов, предателей.

Коллективное единство – не результат братской любви убежденных друг к другу. Человек убежденный предан единому целому – церкви, партии, нации, а не другому убежденному. Подлинная преданность между людьми возможна только в свободном, даже относительно свободном обществе. Как Авраам, чтобы доказать свою преданность Иегове, должен был быть готовым принести в жертву своего единственного сына, так и фанатичный нацист или коммунист должен быть готов принести в жертву своих родственников, друзей, чтобы доказать свою полную преданность «священному делу». Активное массовое движение смотрит на личные связи – кровные или дружественные как на помеху своей коллективной сплоченности. Таким образом, всеобщая подозрительность в рядах массового движения не только совместима с мощью коллектива, но, можно сказать, является почти обязательным предварительным условием этой мощи. «Люди строгих убеждений и сильных страстей, объединяясь, следят друг за другом с подозрительностью и в этом получают силу, так как взаимная подозрительность создает взаимный страх, связывает их как бы железными цепями и служит профилактикой против дезертирства, а также укрепляет каждого в момент слабости» {134}.

Частью грандиозности истинного массового движения и прославляемого им самопожертвования является принесение в жертву некоторых наших природных нравственных принципов. «Усердие наше может делать чудеса, когда оно совпадает с нашей ненавистью, жестокостью, честолюбием, жадностью, склонностью все ругать и бунтовать» {135}.