Дэвид Маккаллоу - Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

«Тысяча полетов эквивалентна примерно четырем часам постоянной практики, – сказал он слушателям, – и этого слишком мало, чтобы полностью овладеть искусством полета. Так как парение является простым скольжением в восходящем потоке воздуха, то несложно парить над холмом с подходящим склоном, когда ветер дует с достаточной силой. Нужно лишь, чтобы ветер был постоянным. Однако из-за изменений скорости ветра плотность потока может быть то больше, то меньше, и необходимо обладать большим мастерством, опытом и здравомыслием, чтобы удерживать машину точно в восходящем потоке… Прежде чем подняться на любую опасную высоту, человек должен понимать, что в чрезвычайной ситуации его мозг и мускулы будут работать, больше повинуясь инстинктам, чем сознательным усилиям. Времени на раздумья там не будет».

Продолжительные наблюдения за парящими птицами убедили Уилбура в том, что человек может построить крылья, имеющие даже меньшее сопротивление, чем у птиц. Но не это было основным результатом или уроком, почерпнутым из наблюдений. «Птичьи крылья действительно очень хорошо сконструированы, в этом нет сомнений, но поражает не их исключительная эффективность, а то мастерство, с которым они используются».

В заключение Уилбур еще раз подчеркнул, что «очевидно, решение проблемы полета (парения) зависит не столько от качества крыльев, сколько от подготовленности пилотов».

Отвечая во время короткого обсуждения на вопрос, что он думает об экспериментах Александра Белла по подъему человека в воздух с помощью гигантского воздушного змея, Уилбур ответил: «Это плохая идея – спрашивать одного человека, занятого разработкой летательного аппарата, об экспериментах другого, потому что любой из них думает, что его метод – единственно верный».

Другой участник мероприятия спросил Уилбура о его отношении к двугранному углу между крыльями, используемому Сэмюелом Лэнгли, и он не колеблясь указал на то, что машина Лэнгли испытывалась только при полном штиле, когда ей не надо было противостоять боковым порывам ветра, и что нужно помнить о том, что «обычно дует ветер».

Во время разговора он не сказал ни слова о бензиновом двигателе, стоящем в подсобном помещении веломастерской в Дейтоне, о напряженной, часто доводящей почти до сумасшествия работе над пропеллером, которую они проделали с Орвиллом, и о том, что они замышляют сделать в Китти Хок через несколько месяцев. Когда разговор зашел о моторах, Уилбур просто ограничился прошедшим временем: «Поскольку ни один из наших экспериментов не был связан с силовыми агрегатами, то мое мнение… скорее всего, малоценно».

Погода в июне того года в Дейтоне оставалась, как записал епископ Райт, «спокойной и мягкой». Он был занят больше, чем обычно: ходил в библиотеку, писал письма, присутствовал в церкви, сопровождал Кэтрин на церемонии выдачи дипломов в школе. Когда она уехала на церемонию вручения дипломов в Оберлин, в доме на Хоторн-стрит стало намного тише.

Тем временем в мастерской на 3-й Западной улице царила совсем другая атмосфера. С помощью Чарли Тэйлора братья «вышли на финишную прямую» и работали еще больше, чем всегда, чтобы все успеть и довести до ума каждую деталь новой машины.

Из Китти Хок пришла весточка от Билла Тэйта, который сообщил, что установил в лагере бак для бензина, и интересовался, когда он сможет их увидеть.

14 июля появилась новость о том, что в течение ближайших нескольких дней Сэмюел Лэнгли проведет испытание своего «новейшего устройства» на кишащих комарами берегах реки Потомак в Куантико, Виргиния, в 48 километрах к югу от Вашингтона. На этот раз это будет оснащенный мотором «полноценный летательный аппарат» под названием «Большой аэродром», способный нести одного пилота. Его создание обошлось в 50 000 долларов, полученных от Смитсоновского института и Министерства обороны США, и еще 20 000 долларов пожертвовали профессор Лэнгли и некоторые его друзья, включая Александра Белла.

К месту испытаний примчались репортеры: целая флотилия судов, от небольших яхт до паровых катеров, пыталась подобраться как можно ближе к гигантской барже, или «ковчегу», как ее еще называли, на которой расположился готовый к взлету «гриф» – машина Лэнгли.

Сам Лэнгли приехал из Вашингтона, поднялся на баржу и исчез в ее недрах, отказываясь показаться публике, несмотря на страстные просьбы об интервью. Когда началась буря, он и бригада его инженеров и ученых вернулись в Вашингтон. Затем, когда буря стихла, молодой человек по имени Чарльз Мэнли, который, как ожидалось, должен был пилотировать машину, поспешно уехал в Вашингтон, но по возвращении на следующий день отказался говорить с репортерами.