Дэвид Маккаллоу - Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

Во время следующего полета в тот же день планер поднимался все выше и выше, пока не потерял скорость и не завис. После этого могло произойти сваливание, погубившее Отто Лилиенталя. Среагировав на крик Орвилла, Уилбур повернул руль до конца, и лишь тогда аппарат начал медленно опускаться, почти идеально выдерживая горизонтальное положение, и приземлился без поломок и повреждений.

Уилбур взлетел снова. А потом снова. Он совершил несколько полетов и всякий раз с одинаковым результатом. Во время одного из них машину даже начало сносить назад.

«Настройки аппарата далеки от нужных», – объяснял Орвилл Кэтрин в письме. Кривизна крыльев от передней до задней кромки была слишком велика, и ее надо было уменьшить. Именно это волновало братьев больше всего – идеальный изгиб профиля крыла, потому что именно он создавал подъемную силу, превышающую силу тяжести. Главная проблема заключалась в том, что они исходили из соотношения, которое рекомендовал Лилиенталь, – около 1 к 12, в то время как у прошлогоднего планера, аппарата № 1, братья использовали соотношение 1 к 22.

Они прервали полеты на несколько дней с целью переделать крылья, уплощив их, чтобы они были такими же, как крылья 1900 года. И это дало превосходные результаты, что подтверждают фотографии Уилбура, парящего в небе именно так, как было задумано. Сам он писал: «Аппарат с новым изгибом крыльев всегда превосходно реагировал на малейшие движения руля. Пилот может сделать так, что планер будет почти скользить над землей, огибая неровности поверхности, или же может поднять его почти на уровень точки старта и, пройдя высоко над подножием холма, совершить плавную посадку».

В дальнейшем Уилбур без проблем сажал аппарат на скорости 32 километра в час и выше.

Переделка крыльев заняла всю первую неделю августа. В разгар работы в лагерь прибыл Октав Шанют. Его протеже Хаффэйкер только хвалил Райтов. Ранее Уилбур отмечал в письме епископу Райту: «Мистер Хаффэйкер заметил, что не удивится, если в следующие шесть недель здесь будет вершиться история. Наше мнение было не столь лестным. Он потрясен нашей технической оснащенностью и поскольку видит причины собственных неудач в отсутствии таковой, то думает, что проблема будет решена, когда эти трудности удастся преодолеть. Мы же ожидаем столкнуться с проблемами теоретического характера, которые должны возникнуть при разработке новых механических конструкций».

Шанют также был глубоко впечатлен увиденным. Тогда он мало что записывал, и, очевидно, у него возникали вопросы, поскольку его собственные методы отличались от того, что он увидел. К тому же он сам никогда не осмеливался подниматься в воздух.

Успешные испытания аппарата с переделанными крыльями состоялись 8 августа. На следующий день Уилбур снова взялся за рычаги и поднял аппарат в воздух. Но опять возникли проблемы, на этот раз другого рода и даже еще более серьезные.

Система деформации – крутки – крыла, которой братья так гордились, не сработала, как ожидалось, и они не могли понять почему. Когда левое крыло опустилось вниз при приближении к земле для совершения посадки, Уилбур сильно потянул руль высоты, но безрезультатно. Это выглядело как попытка распахнуть дверь при сильном ветре. Затем аппарат внезапно упал на песок, так что Уилбура выбросило вперед через руль высоты. Он повредил нос и глаза, а также получил ушиб ребер.

Октав Шанют уехал из Китти Хок через два дня после происшествия, убежденный в том, что братья Райт добились значительного прогресса, причем с планером большего размера, чем строил кто-либо другой до них, и настоятельно посоветовал им продолжать работу.

В последующие дни с неба лило не переставая, и вдобавок ко всем прочим проблемам Уилбур подхватил простуду. Джордж Спрэтт уехал, за ним последовал Эдвард Хаффэйкер, не забыв прихватить одно из одеял Уилбура.

А 20 августа и Уилбур с Орвиллом попрощались с Тэйтами и другими жителями Китти Хок и тоже отправились домой.

О чем они говорили в поезде по пути в Огайо, никто не записывал тогда и не обсуждал впоследствии. Однако из их позднейших замечаний ясно, что тогда они совершенно пали духом. Особенно Уилбур.

Дело было не в том, что их аппарат функционировал так плохо, и не в том, что нужно было решить массу проблем, а в том, что, казалось бы, надежные расчеты и таблицы, сделанные по образцу расчетов Лилиенталя, Лэнгли и Шанюта – данных, к которым братья относились как к святыням, – оказались ложными и на них нельзя было полагаться. Стало ясно, что эти авторитеты «двигались наощупь в темноте». Короче говоря, все обычно применяемые таблицы были «бесполезны».