Оскар Уайльд - Сочинения. Иллюстрированное издание

В конце концов, реальность ворвалась в комнату, надев на себя костюм слуги, чтобы сообщить графине, что ее уже ждет экипаж. Она взмахнула руками в напускном отчаянии.

Как же мне жаль, – сказала она, – что я должна уйти, чтобы забрать мужа из клуба и пойти с ним на бессмысленные сборы в Уиллиса, где мой муж будет председательствующим. Если я опоздаю, он просто придет в ярость, а я не могу позволить себе ссориться в этой шляпке – она слишком хрупкая. Лихое слово разорвет ее. Поэтому я должна идти, дорогая Агата. Всего хорошего, лорд Генри, Вас очень приятно слушать, хоть Вы и выступаете против морали. Я даже не могу подобрать слов относительно Ваших взглядов. Посетите меня однажды вечером, поужинаем вместе. Как насчет вторника? У Вас еще нет планов на вторник?

– Ради Вас, графиня, я отменю любые планы, сказал лорд Генри, поклонившись.

Ох! Это так мило и одновременно так некрасиво с Вашей стороны, – улыбнулась она, – поэтому имейте в виду, я жду Вас, – с этими словами она оставила комнату в сопровождении леди Агаты и остальных дам.

Когда лорд Генри сел на стул, мистер Эрскин подошел к нему, сел рядом и положил руку ему на плечо.

– Вы способны переговорить любую книгу, – сказал он, – почему же Вы до сих пор не написали какую-то?

– Я слишком люблю читать книги, чтобы заниматься их написанием, мистер Эрскин. Конечно, я хотел бы написать роман, такой же прекрасный, как персидский ковер, и такой же волшебный. Но английских читателей ничто не интересует, кроме газет и енциклопедий. Из всех народов мира англичане хуже всего чувствуют красоту литературы.

– Боюсь, Вы правы, – ответил мистер Эрскин. – Я и сам когда-то хотел писать, но уже давно бросил думать об этом. А теперь, мой юный друг, если Вы позволите мне так к Вам обратиться, я хотел бы спросить, действительно ли Вы имели в виду все то, что говорили нам за обедом?

– Я уже и забыл, что я там говорил, – улыбнулся лорд Генри. – Наверное, очень плохие вещи?

– Действительно, очень плохие. Собственно говоря, я считаю, что Вы крайне опасны, и если с нашей дорогой графиней что-то случится, мы положим вину за это на Вас. Но я хотел бы поговорить с Вами о жизни. Я родился в скучном поколении. Однажды, когда Вам надоест Лондон, посетите меня в Тредли и расскажите о Вашей философии наслаждений за бокалом изысканного бургундского, которое я имею за счастье держать в погребе.

– Я буду в восторге. Для меня стало бы честью посетить Тредли. Имение имеет выдающегося хозяина и выдающуюся библиотеку.

– Вы ее дополните, – ответил пожилой джентльмен, уважительно поклонившись. А теперь мне пора прощаться с Вашей прекрасной тетушкой. Мне пора в Атенеум. В это время мы обычно спим.

– Все, мистер Эрскин?

– Да, все сорок в сорока креслах. Так мы практикуемся чтобы вступить в английскую академию литературы.

Лорд Генри рассмеялся и встал.

– Я пойду в парк, – сказал он.

Когда он выходил из дверей, Дориан Грей взял его за руку.

– Позвольте мне пойти с Вами, – сказал он.

– Но мне казалось, что вы обещали Бэзилу Голуорду посетить его?

– Я лучше пойду с Вами. Я чувствую потребность пойти с Вами. Позвольте. И пообещайте все время мне что-то рассказывать. Никто не умеет так увлекательно рассказывать обо всем, как Вы.

– Нет! На сегодня я уже наговорился, – с улыбкой ответил лорд Генри. – Теперь я хочу просто понаблюдать за жизнью. Можете пойти понаблюдать вместе со мной, если хотите.

Однажды, месяц спустя, Дориан Грей сидел в роскошном кресле в маленькой библиотеке дома лорда Генри в Майфери. Это была по-своему волшебная комната, обитая дубовыми панелями, с кремовыми бордюрами и лепниной на потолке. Персидские коврики, разбросанные на красном сукне, довершали образ комнаты. На столике из красного дерева стояла статуэтка Клодиона, а рядом лежал экземпляр «Les Cent Nouvelles», переплетенный для Маргариты Валуа Кловис Ев. На книге красовались маргаритки – эмблема королевы. На каминной полке стояли голубые фарфоровые вазы с тюльпанами, а через витражное окно пробивалось абрикосовое сияние лондонского дня.

Лорд Генри еще не пришел. Он всегда опаздывал из принципа. Принцип этот заключался в том, что пунктуальность – это кража времени. Поэтому юноша был довольно мрачным, он лениво листал страницы изысканно проиллюстрированного издания «Манон Леско», которое он нашел на одной из полок. Его раздражали монотонные «тик-так», которые звучали из часов работы Луи Кваторза. Несколько раз он даже задумался над тем, чтобы уйти.