Ермек Турсунов - Мелочи жизни

Мы ждали, что нас вызовет Есен-ага. Но он не звал. Видимо, доложили. Ну и Нуртай к нему не шел. Из гордости.

Мы еще недельки две потрындели у себя в клубе, а потом Нуртая забрали в армию.

Он слал нам письма. Писал, что создал у себя в войсковой части ансамбль и теперь гастролирует с ним по всему Приморскому краю.

Мы нашли на карте этот Приморский край. Ромео даже раздобыл где-то альбом с картинками. Ничё так места. Леса, озера. Пушнина.

А ансамбль наш развалился. Некем было заменить Нуртая. Как говорят в парижах – селяви такое.

Хотя какое уж там «селяви»? Вон даже «Лед Зеппелин», говорят, развалились с «Битлами». Говорят, деньги не поделили. А нам-то с пацанами чего было делить? Мы же, что называется, так, погулять вышли.

-Хочу ли я?..

Могу ли я?..

Говно ли я?. .

Магнолия!

Мне 12 лет, и я иду на футбол. Мяч под мышкой. На футболке – номер 10. Как положено. И надпись на спине – «Месси». Ну а как же! Не писать же: «Роналду». Или там – «Бэкхем». Они уже давно не футболисты. Они – модели.

Роналду уже опустился до того, что рекламирует шампунь от перхоти.

Да ладно. Фиг с ним.

Иду я, значит, на поле наше футбольное, что сразу за поселком. Там проплешина есть такая – ровная как стол и твердая как камень. Утоптали за столько-то лет.

Солнце уже зашло. Смеркается. Дневная жара сменяется вечерней прохладой. В ауле – благодать. Ветерок с гор.

Уже и коровы с пастбищ возвращаются. Ильяс-ата, местный пастух, гонит овец. Пыль столбом. Сейчас пацаны скот по сараям закроют и на поле потянутся. Поиграем. А пока можно размяться. На турнике повисеть. Времени как раз хватит.

Честно говоря, командеха у нас так себе. Слабенькая. Вечно проигрываем базовским.

У них там и состав поровней, и игроки поопытней. Наигранные. Сколько раз чемпионами района становились!

Амы…

У нас – одна мелюзга. Только начинают. Ни навыков, ни сил, ни мастерства. Одно желание. А на одном желании, как известно, далеко не уедешь.

Но ничего. Еще год-два – и подтянутся. Заиграют.

И вот подхожу я, значит, к полю нашему, гляжу – парень какой-то у ворот сидит. Бутсы натягивает. Спиной ко мне. Вроде как не из наших. Во всяком случае – не похож. Может, из новеньких кто, думаю. Из приезжих. Может, оралман?

Подхожу ближе. Оборачивается.

Боже мой! Глазам не верю. Обама! Собственной персоной. Молодой еще. Лет 20-25 от силы.

– Барак? – почти выкрикиваю я от неожиданности и спешу поправиться: – Барак-ага?!

– Аха, – отвечает он буднично и протягивает руку – Салам. Как сам?

– Да ничего, – отвечаю. – А вы как здесь?!

– Да вот, – говорит, – переехали сюда. Всей семьей.

– В наш аул?!

– Аха. А что? Мне нравится. Тишина и покой.

– И что, – спрашиваю я, совершенно обалдевший, – и Мишель с вами?

– Конечно, – говорит и забирает у меня мяч. – И Мишель, и дети. Думаю и стариков своих перетащить. Сюда. Со временем.

И начинает чеканить. И вполне так уверенно чеканит. Видно, что играющий.

– А что же Америка? – спрашиваю. – Разонравилась, что ли?

– Да ну ее! – машет он рукой. – Надоело.

– Чего надоело?

– Да надоело все время: «Черный президент! Черный президент!» Сколько можно?

– Но вы и в самом деле, – робко подмечаю я, – не очень белый…

– Да знаю я, – злится Барак. – Что у меня – зеркала нет? Ну сказали раз, сказали два. Чего все время об этом трындеть?

– Вообще-то да, действительно…

– Да и потом, – разошелся вдруг Барак, – насчет Америки я тебе так скажу: там все слишком наговорено. Кругом фальшь. Двуличие. Мыльные пузыри. Национальные комплексы.

– Какие-какие комплексы?

Национальные, – повторяет. – Надоело все это слушать. «Мы самые офигенные! Мы самые лучшие! Мы – супер-пупер! Мы – держава!» Сколько можно?!

– Но это же правда, – уже потверже возражаю я.

– Ну и что? – говорит. – Ну правда. Чего орать-то об этом на весь свет? Скромнее надо как-то. Меня вон родители в детстве учили быть проще. Не высовываться лишний раз. Не бить себя в грудь. Хотя я в школе неплохо вроде учился. И в баскетбол играл за университет. Больше всех очков набирал в первом периоде. И что?

– Что?

– Нельзя так. Вон и Анжи тоже так считает. Скоро она тоже сюда переедет. Ей тоже вся эта бодяга поперек горла.

– Какая Анжи?

– Ну Меркель. Анжела. Мы ее у себя Анжей называем. Она же сейчас в положении. Ей чистый воздух нужен. Сына ждет. Говорят, Нурсултаном хочет назвать.

– Как???

– Нормальное имя. А что?

– Но почему?!