Франк Якоб - Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке

Британские военные, в том числе Ян Гамильтон (1853–1947), опасались вступления в союз с Японией, который мог втянуть Великобританию в войну с Россией, защищенной франко-русским договором 1892 года [Chapman 2004: 20–21; Ferguson 2010: 523]. Следовательно, англо-японский союз заключался «в очень нелегкое время» [Ferguson 2010: 524]. Но были и такие люди, как Клод Макдональд, которые видели опыт японских солдат во время Боксерского восстания и были рады совместным операциям с новым союзником [McDonald 1900: 2-20]. Несмотря на реакцию британцев, Русско-японская война и победа Японии стали возможны «отчасти благодаря участию Великобритании» [Towle 1980а: 44]. Японские военные корабли были построены в Великобритании; кроме того, она предоставляла займы для помощи в финансировании кампаний. Несмотря на поддержку Великобритании, когда в 1904 году началась война, мало кто верил в победу Японии, в том числе не верил в нее и премьер-министр Артур Джеймс Бальфур (1848–1930) [Chapman 2004: 21–22]. Он был не одинок в своих ожиданиях – ведь многие, в том числе российское правительство, не верили, что «русский каток» может проиграть в войне, в особенности такой маленькой державе, как Япония [Brooke 1905: 36; Falls 1967: 172; Ferguson 2010: 525]. Однако раздавались и голоса тех, кто замечал преимущества вооруженных сил Японии, подготовка офицеров и солдат в которых догоняла западные стандарты быстрыми темпами [36] Британский министр в Пекине сэр Эрнест Сэтоу – адмиралу сэру Сиприану Бриджу, главнокомандующему. Станция Китай, 25.02.1904. Bridge Papers BRI/17, National Maritime Museum, Greenwich. Цит. no: [Ferguson 2010: 525]; Капитан В. С. Блэк. Комментарии к докладу полковника Черчилля, 02.06.1903. DAQMG, WO 106/48, The National Archive. Цит. по: [Ferguson 2010: 526]; Гамильтон – леди Гамильтон, 28.03.1904. Hamilton Papers 3/2/3. Liddell Hart Centre for Military Archives, King’s College, London. Цит. no: [Ferguson 2010:527]. . Гамильтон сравнивал японских солдат с гуркхами в Британской Индийской армии, но японцев он называл «более развитыми и цивилизованными» [Гамильтон 2000: 10]. Впоследствии война покажет, что офицеры Императорской армии Японии были подготовлены и образованы лучше, чем их русские противники [37] Russische Konserven И Schlessische Zeitung, № 813, 18.11.1904. BArch R 8034-H/8170, 11. , но до войны в западном мире господствовали культурный снобизм и расистское невежество.

Министерство иностранных дел Великобритании поддерживало Японию во время войны и стремилось к локализации конфликта в Восточной Азии, не допуская его развития в конфликт мирового масштаба с Россией и Францией, с одной стороны, и Японией, Великобританией и США – с другой [Otte 2007: 96]. Японское правительство понимало эти намерения, поэтому премьер-министр Японии Кацура Таро (1848–1913) стремился к сближению с Лондоном [Tokutomi 1917: 1055–1057]. Государственный деятель (гэнро) Ямагата Аритомо (1838–1922) также поддерживал идею создания этого союза, поскольку он обеспечил бы локализацию конфликта между Россией и Японией в Маньчжурии [Оуаша 1966: 196–197] [38] Министр иностранных дел Комура Дзютаро (1855–1911) также разделял это мнение. См. [Honda 1941: 246–263]. . Пожалуй, единственным противником этой идеи был бывший премьер-министр Ито Хиробуми (1841–1909), поскольку он выступал за мирное урегулирование конфликта с Россией [Нага 1981: 6; Matsumoto 1914: 657]. Столкновение казалось неизбежным, несмотря на переговоры с российским правительством, – поскольку Японии требовалось обеспечить безопасность в Корее, что стало как никогда сложно реализовать из-за усиления российского контроля в Маньчжурии, хотя военные и правительство в Санкт-Петербурге и не могли достичь полного взаимопонимания в отношении планов по поводу этих северо-восточных частей Китая [Nish 2005а: 55; Schimmelpennick van der Оуе 2005: 34–37].

Когда 12 августа 1903 года наместником на Дальнем Востоке был назначен Е. И. Алексеев (1843–1917), российский император «передал всю власть, касающуюся военной политики и дипломатии в Тихоокеанском регионе, в руки главного противника компромиссов» [Schimmelpennick van der Оуе 2005: 39]. Несмотря на то что Япония подавала агрессивные сигналы, до 1903 года она пыталась вести с Россией переговоры. Но российский император и его правительство не воспринимали Японию в этой ситуации как равную, отвечали на ее запросы и ноты с задержкой и просто проигнорировали угрозу, поэтому 4 февраля 1904 года правительство Японии официально решило объявить России войну [39] Подробный отчет о переговорах см. в [Teramoto 2008: 33–34]. . Это решение подкреплялось растущим страхом перед российской империалистической политикой по отношению к Корее, которому способствовала группа политических авантюристов и противников компромиссов – «безобразовская клика». С 1898 года в районе вдоль реки Ялу на границе с Кореей группа под руководством друга императора А. М. Безобразова (1853–1931) [40] Его биографию см. в [Lukoianov 2005: 67–68]. приобретала концессии на эксплуатацию леса площадью 5000 квадратных километров. Спустя пять лет Безобразов начал вырубку леса. Он также хотел построить железную дорогу до Сеула. Эти действия мгновенно привели к усилению антагонизма между Японией и Россией, а небольшой спор на севере Кореи способствовал росту влияния партии войны в Японии [41] См. [Lukoianov 2005: 70–71; Nish 2005а: 46, 57; Schimmelpennick van der Оуе 2005: 38; Teramoto 2008: 30]. . В декабре 1903 года военная делегация Германии в Китае составила доклад о плацдарме России в Корее, в котором было сказано следующее: «…говорят, что Россия покупает новые территории вокруг арендованной земли и действует достаточно агрессивно. Они ведут себя на левом берегу Ялу как хозяева» [42] Военный доклад № 45 посольства Германии в Китае, Пекин, 11.12.1903. BArch MArch RM 5/5763. . Если Витте и министр иностранных дел В. Н. Дамсдорф (1845–1907) старались избегать конфликтов в Корее, то император поддерживал Безобразова и его амбициозные планы. Так продолжалось до марта 1903 года, когда два министра уговорили Николя II отозвать авантюриста от корейской границы. Но нанесенный ущерб уже невозможно было исправить [Lukoianov 2005: 79–83]. Корея ответила России отказом на требование территории, но «русские проигнорировали законы, пересекли границу и начали строить здания, крепости, казармы и военные сооружения, в том числе телеграфные линии» [Nish 2005а: 57], и эти действия стали прямой угрозой для Японии.