Альфред Мэхэн - Влияние морской силы на историю

Таковы были результаты этой великой борьбы в европейских морях, отмеченной со стороны союзников усилиями – гигантскими по размерам, но разрозненными и вялыми по исполнению. Англия, которую противники сильно превосходили численностью флота, выказала большую целеустремленность, высокое мужество и мореходное искусство; но едва ли можно сказать, что военные замыслы ее советов и кабинетное управление ее морскими силами были достойны искусства и преданности отечеству ее моряков. В действительности неравенство шансов против нее не было даже приблизительно так велико, как то показывают грозные списки орудий и кораблей; и если можно простить первоначальные колебания, то последовавшие за объявлением войны годы нерешительности и пассивности союзников должны бы были обнаружить перед ней их слабость. Нежелание французов рисковать своими кораблями, так ясно высказанное д’Эстеном, де Грассом и де Гишеном, а также медлительность и несостоятельность испанцев должны бы были побудить Англию к продолжению ее исконной политики – уничтожению организованной силы неприятеля на воде. В действительности, и вероятно в силу необходимости, открытие каждой кампании заставало неприятелей разделенными – испанцев в Кадиксе, французов в Бресте [160]. Для блокады последних Англии следовало напрячь все свои силы; таким образом, она остановила бы в самом начале главный поток силы союзников и, зная точно, где был сосредоточен их флот, освободилась бы от той неопределенности, которая стесняла ее движения, как только этот флот приобретал свободу действий в открытом море. Стоя перед Брестом, английский флот был бы расположен между союзниками, через свои разведывательные суда он узнал бы о приближении испанцев задолго до того, как это могли бы знать французы; Англия имела бы тогда возможность противопоставить каждому союзнику в отдельности количественно и качественно сильнейший флот. Ветер, попутный для испанцев, запер бы их союзников в порту. Самыми блестящими примерами неумения Англии воспользоваться этим являются, во-первых, тот факт, что в марте месяце 1781 г. де Грассу было позволено беспрепятственно выйти в море, ибо превосходившим его английский флот, отплывший из Портсмута за девять дней до него, был задержан адмиралтейством у ирландских берегов [161], и, во-вторых, тот, что в конце этого года Кемпенфельд был послан задержать де Гишена с меньшими силами, чем у последнего, тогда как дома оставалось еще довольно кораблей для изменения положения в пользу Англии. Несколько кораблей были уже готовы ко времени отплытия Кемпенфельда, и тем не менее они не были призваны к участию в предприятии, имевшем столь непосредственное отношение к кампании Роднея. Упомянутые силы, при их соединении, уничтожили бы семнадцать кораблей де Гишена и конвоировавшиеся ими торговые суда с ценнейшим грузом.

Гибралтар был в самом деле тяжелым бременем для английских операций; но державшийся за него национальный инстинкт был справедлив. Ошибка английской политики состояла в попытке ее удержать столь много других пунктов на суше, пренебрегая в то же время быстротой сосредоточения сил для нападения на отдельные отряды союзных флотов. Ключ к положению был на океане; большая победа там разрешила бы все другие спорные вопросы, но невозможно было одержать большую победу, пытаясь повсюду поддерживать видимость могущества [162].

Северная Америка была для Англии еще более тяжелым бременем, чувства нации по отношению к ней, без сомнения, были ошибочными: гордость, а не мудрость поддерживали эту борьбу. Каковы бы ни были симпатии к американцам отдельных лиц и классов в союзных нациях, правительствами их американское восстание ценилось только как ослабление Англии. Операции в Америке зависели, как было показано, от господства над морем, и попытки удержания этого господства отвлекали большие отряды английских кораблей от борьбы с Францией и Испанией. Если бы тогда можно было рассчитывать, что успешная война вновь сделает Америку тем, чем она некогда была, т. е. горячо привязанной к Великобритании колонией, прочной базой ее морской силы, то эта война была бы достойна и гораздо более великих жертв; но это было уже невозможно. Однако, хотя Англия потеряла из-за собственных ошибок преданность колонистов, которая поддерживала и обеспечивала ее власть в их портах и на морском берегу, у нее оставались еще в Галифаксе, на Бермудских островах и в Вест-Индии достаточно сильные военные станции, уступавшие как морские базы только таким сильным портам, которые окружены дружеской страной, великой по ресурсам и населению. Отречение от борьбы в Северной Америке усилило бы Англию гораздо более, чем союзников; при сложившемся положении дел ее большие эскадры всегда находились там под угрозой того, что неприятель осилит их внезапным нападением с моря, как это и случилось в 1778 и 1781 гг.