Альфред Мэхэн - Влияние морской силы на историю

Установив это, можно дать один только ответ. Пусть, однако, читатель отчетливо уяснит себе, что обе альтернативы, представлявшиеся де Грассу, имели своим объектом организованные силы.

Иное дело с д’Эстеном при Гренаде. Его численное превосходство над англичанами было почти так же велико, как и у де Грасса; представлявшиеся ему на выбор объекты были: один – организованная сила на море, а другой – маленький остров, плодородный, но не имевший значения в военном отношении. Говорили, что Гренада представляла собой сильную оборонительную позицию; но это не придает позиции важности, если она не имеет стратегической ценности. Для того чтобы спасти остров, он отказался воспользоваться огромным преимуществом, которое судьба дала ему над флотом неприятеля. А между тем от исхода борьбы между двумя флотами зависело будущее островов. Для прочного обладания Вест-Индскими островами требовался, во-первых, сильный морской порт, который французы имели, и, во-вторых, контроль над морем. Для последнего было необходимо не увеличение числа отрядов на островах, а уничтожение флота неприятеля, который может быть правильно назван армией в поле. Острова были только богатыми городами; а нужно было не более одного или двух укрепленных городов или постов.

Не боясь впасть в ошибку, можно сказать, что принцип, который привел д’Эстена к его образу действий, по меньшей мере не был абсолютно справедлив, потому что он руководил им неправильно. В случае с Йорктауном принцип, как он охарактеризован Раматюелем, не есть оправдание поведения де Грасса, хотя довольно вероятно, что он был действительной причиной этого поведения. Что оправдывало де Грасса, так это то, что событие обусловливалось неоспоримым господством над морем, и он действительно имел его, хотя и недолго, благодаря своему численному превосходству. Если бы флот его был численно равен неприятельскому, то верность воинскому долгу момента должна была бы заставить его сражаться, чтобы воспрепятствовать попытке, которую английский адмирал, конечно, сделал бы. Уничтожение нескольких кораблей, о котором Раматюель отзывается так презрительно, дает именно такое превосходство, которое обеспечило счастливый результат при Йорктауне. Как общий принцип, это, конечно, лучшая цель, чем та, которую преследовали французы. Конечно, найдутся и исключения; но эти исключения, вероятно, будут там, где, как в Йорктауне, прямой удар по сухопутным силам наносится в другом месте, или, как в Порт-Маоне, где объектом являлась желательная и грозная база этих сил; хотя даже и в деле при Маоне сомнительно, чтобы выказанная флотом осторожность была уместна. Подвергнись Гауке или Боскауэн бедствиям Бинга, они не пошли бы для ремонта кораблей в Гибралтар, если бы только французский адмирал не нанес им за первым ударом следующего, увеличив повреждения их кораблей.

Гренада была, без сомнения, весьма дорога д’Эстену, потому что была его единственным успехом. После неудач при Делавэре, при Нью-Йорке и при Род-Айленде, после оскорбительного для него дела при С.-Лючии трудно понять доверие к нему, выраженное некоторыми французскими писателями. Одаренный блестящей и заразительной личной храбростью, он в высокой степени проявлял это качество, когда, будучи адмиралом, предводительствовал лично в нападениях на траншеи при занятии С.-Лючии и Гренады и, несколько месяцев спустя, при неуспешном нападении на Саванну (Savannah).

В отсутствие французского флота, зимой 1778–79 г., англичане, которые осуществляли теперь контроль над морем при посредстве нескольких их кораблей, не ушедших в Вест-Индию, решились перенести театр континентальной войны в Южные Штаты, где, по их предположениям, имелось большое число сторонников короля. Экспедиция была направлена против Георгии и имела такой успех, что Саванна попала в ее руки в последние дни 1778 г. Скоро весь штат был покорен. Операции распространились оттуда в Южную Каролину, но взять Чарлстон не удалось.

Вести об этих событиях были посланы д’Эстену в Вест-Индию вместе с представлениями об опасности, угрожавшей Каролинам, и с извещением о ропоте народа против французов, которые обвинялись в том, что они покинули своих союзников, не только не оказав им никакой поддержки, но, напротив, воспользовавшись сами участливой помощью бостонцев для ремонта своего поврежденного флота. В этих сетованиях на недостаточную помощь имелась доля истины, и это побудило д’Эстена пренебречь уже полученным им приказом тотчас же возвратиться в Европу с надежными кораблями. Вместо того чтобы поступить согласно приказу, он отплыл к американскому берегу с двадцатью двумя линейными кораблями, поставив себе двоякую цель – выручку Южных Штатов и нападение на Нью-Йорк совместно с армией Вашингтона.