Майкл Льюис - Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире

Существует определенный вид писателя, глядя на которого сложно разгадать, почему этот человек, собственно, им стал. Речь вовсе не о том, кто стал писателем потому, что родители его тоже писательствовали, и он взялся за перо, чтобы переосмыслить какую-то личную эмоциональную драму. Речь не о человеке, который в четыре года мог запереться в своей комнате и сочинять разные истории. Все это забитые клише. Можно писать хорошо – но вряд ли кого-то будут интересовать подробности о том, почему человек, хорошо пишущий, вообще начал писать. Наглядным примером может служить Билл Джеймс. Он жил во вполне счастливой семье в Майетте (население 209 человек). Когда Джеймс вырос, максимальным расстоянием, на которое будущий писатель смог отъехать от своего родного гнезда, стали 80 километров по трассе местного значения – расстояние до города Лоуренс, где в Университете Канзаса Джеймс какое-то время изучал литературу и экономику. Джеймс не разбирался в литературных типажах, у него не было наглядных примеров для подражания, равно как и особой потребности изливать свои мысли на бумагу. После бесславной службы в армии США, когда Джеймс оказался последним призывником из Канзаса, которого так и не послали во Вьетнам, и после промаха с аспирантурой, которую он так и не окончил, Джеймс очутился на фабрике Stokely Van Camp, выпускавшей консервированную фасоль со свининой, и стал работать там ночным сторожем.

И вот, охраняя консервы, Джеймс наконец решил поведать бумаге мысли, которыми давно хотел поделиться с кем-то, но которые никому, кроме бумаги, рассказать не мог. «Каждая сила имеет оборотной своей стороной слабость, – как-то написал Джеймс. – Красивые девушки часто невыносимы, потому что из-за красоты им прощаются многие проступки. Материальные блага заманивают человека в ловушку, а богатство – парализует. Я научился писать, потому что не умею, как подавляющее большинство, общаться улыбками и жестами – только словами я могу четко выразить понятия, о которых другие никогда не испытывали надобности говорить».

Еще более удивительным было то, что единственное, о чем Джеймс не мог молчать, был бейсбол. «Я, наверное, стал бы настоящим писателем, если бы не существовало такой темы, как бейсбол, – говорил Джеймс. – Но поскольку можно писать про бейсбол, я даже не могу представить себе, что можно писать на другую тему». Джеймс время от времени осознавал то, насколько это странно – посвятить свою сознательную жизнь поиску смысла в цифрах, проставленных в карточках с результатами бейсбольных игр [38]. Но Джеймса неудержимо влекло к этому занятию, и он не смог с собой совладать. «Поймите, – обращался он к своим читателям уже после того, как стал признанным, успешным автором, – мои родители умерли от рака, и я в полной мере ожидаю, что эта же участь постигнет со временем и меня. Мне было бы очень легко согласиться с тем, что исследования этой болезни более важны, чем бейсбол, – но должен признаться, что действия мои свидетельствуют против этих слов. На тему исследований рака я думаю раза два в месяц, а о бейсболе – непрерывно, пока бодрствую».

Свою первую книгу Джеймс издал на собственные средства – собственноручно отксерокопировал и сшил проволочными скобами. В книге было 68 страниц (бюджет на ее издание составил 112 долларов 73 цента). Официально книга получила название «1977. Краткий очерк о бейсболе: 18 категорий статистической информации, которую больше нигде не найти». Для того чтобы продать эту книгу, Джеймс купил место размером в два с половиной сантиметра в одном из выпусков журнала «Спортивные новости». Реклама привлекла интерес 75 человек. За бледно-голубой обложкой следовало краткое вступление с малопонятными объяснениями, после чего – шестнадцать страниц бейсбольной статистики. Абзацы с объяснениями автора были на удивление немногословны, обрывались совершенно неожиданно, а после них тянулись страницы с нескончаемой чередой цифр: именно так, по-донкихотски, Джеймс сражался с неприступными ветряными мельницами смысла. Если бы не настойчивая убежденность автора, который неустанно называл свою работу книгой («В следующей части моей книги…»), сложно было бы найти другие причины, чтобы назвать «Краткий очерк о бейсболе» книгой. Тем более не было повода ожидать, что автор предложит читателям новое, оригинальное понимание бейсбола. Немногие личные мысли Джеймса, которые он выразил в своей первой книге, звучали испуганно и неуверенно, как выступление человека, впервые оказавшегося на сцене. Вопросы, поднятые Джеймсом, были примерно следующего характера: «Правда ли, что отдельные питчеры собирают на стадионах больше болельщиков? Насколько сильно на длительность игры влияет личность арбитра?» – такие вопросы были малоинтересны кому-то, кроме самых безумных фанатов, окончательно помешавшихся на бейсболе. Кроме того, статистических данных только одного бейсбольного сезона, которые Джеймс разместил в своей первой книге, явно недоставало, чтобы дать четкий ответ на поставленные в «Кратком очерке» вопросы.