Умберто Эко - Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник)

Охота за сокровищами – предприятие захватывающее, ради такого как не отправиться в путь: просчитать все до мелочей, продумать маршрут так, чтобы не упустить самое интересное, пробираясь в поисках диковин даже в самые неприметные аббатства. Видимо, нет уже смысла ехать в предместья Парижа, в Сен-Дени, где в XII веке великий Сюжер, тончайшего вкуса коллекционер и почитатель драгоценных камней, жемчугов, слоновой кости, золотых канделябров и расшитых сценами на исторические сюжеты алтарных покровов, возвел собирание драгоценностей в ранг своего рода религии и создал на его основе нечто вроде философско-мистической теории. Увы, но священные сосуды, реликварии, коронационные одежды, погребальная корона Людовика XVI и Марии Антуанетты и дар Короля-Солнца – панно с поклонением пастухов – были утрачены, хотя некоторые из наиболее изысканных вещиц еще можно увидеть в Лувре.

И напротив, никак нельзя пропустить собор Святого Вита в Праге, где хранятся черепа святых Вацлава и Адальберта, частица Креста Господня, скатерть Тайной вечери, зуб святой Маргариты, частица берцовой кости святого Виталия, ребро святой Софии, подбородок святого Эобана, посох Моисея, одеяние Пресвятой Девы.

В каталоге легендарных сокровищ герцога Беррийского значилось обручальное кольцо святого Иосифа – ныне утраченное, оно, судя по всему, еще обнаружится в Парижском Нотр-Дам, – зато в императорской сокровищнице в Вене можно полюбоваться частицей вифлеемских яслей, сумой святого Стефана, копьем, пронзившим бок Спасителя, вместе с гвоздем из Креста Господня, мечом Карла Великого, зубом Иоанна Крестителя, плечевой костью святой Анны, веригами апостолов, клоком одеяния Иоанна Богослова, еще одной частицей скатерти Тайной вечери.

Но при всем внимании к сокровищам как раз те, что находятся ближе всего, мы подчас и упускаем из виду. Полагаю, мало кто из миланцев, не говоря уже о туристах, бывал в сокровищнице Миланского собора. Там выставлен Арибертовский оклад Евангелия (XI век) с прелестными бляшками перегородчатой эмали, золотой филигранью, драгоценными камнями в оправах.

Розыски драгоценных камней во всем многообразии их видов – одно из излюбленных занятий ценителей сокровищ, поскольку нужно уметь распознать не только бриллиант, рубин или изумруд, но и те камни, что постоянно упоминаются в Священном Писании: такие как опал, хризопраз, берилл, агат, яспис, сардоникс. Истинные знатоки должны уметь отличать настоящие камни от фальшивых: в той же сокровищнице Миланского собора стоит большая серебряная статуя святого Карла эпохи барокко, и поскольку заказчикам или дарителям серебро тогда еще представлялось материалом малоценным, на нее надели нагрудник с крестом, который весь так и переливается каменьями. И какие-то из них, как сообщается в каталоге, подлинные, прочие же – просто цветное стекло. Но, отбросив в сторону товароведческую дотошность, следует наслаждаться прежде всего тем, чего и хотели добиться создатели: общим впечатлением изобилия и блеска. Еще и потому, что по большей части драгоценности в сокровищницах все же настоящие и по сравнению с какой-нибудь дальней витринкой любой сокровищницы витрина главного в Париже ювелира покажется убогим лотком на блошином рынке.

Затем я предложил бы бросить взгляд на гортань святого Карло Борромео, однако большего внимания заслуживает tabella pacis Пия IV, которая представляет собой маленькую эдикулу с двумя колонками из ляпис-лазури, обрамляющими выполненную в золоте сцену положения во гроб. Сверху – золотой крест с тринадцатью бриллиантами на круглой сфере из наборного оникса; по маленькому фронтону – зубцы из золота, агата, ляпис-лазури и рубинов.

Углубляясь дальше в прошлое, мы обнаружим ковчежец для мощей апостолов времен святого Амвросия из чеканного серебра с великолепными барельефами – хотя, если уж говорить о барельефах, то еще сильней завораживает мистический комикс из слоновой кости – пятичастный полиптих – образчик равеннского искусства V века со сценами из жизни Христа, в центре – Мистический Агнец из серебряных позолоченных сот, заполненных стеклянными эмалями, единственное тусклое цветовое пятно на фоне пожелтевшей слоновой кости.

Все это примеры того, что мы по дурной привычке, привитой нам исторической традицией, называем прикладными искусствами. Разумеется, это искусство безо всяких оговорок, и если и есть здесь что-то «прикладное» (то есть менее ценное в художественном плане), так это сам собор. Настань новый потоп и спроси меня, спасать собор или пятичастный полиптих, я бы безоговорочно выбрал второе, и не только потому, что его проще погрузить в ковчег.