Норман Оллестад - Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни

«Так же было и с Сандрой, – подумал я. – Тело еще здесь, но разум покинул ее».

Вечером, когда пришло время уходить из больницы, я обнял и поцеловал бабушку. От нее остались лишь кожа да кости. Потом с ней прощались мама и Ник, а мы с Элинор ждали в коридоре. Я спросил у нее, как вышло, что у бабушки рак легких, если она никогда не курила и не жаловалась на здоровье.

– Это все горе, – сказала Элинор. – Если его подавлять, оно может перерасти в смертельную отраву, например в рак. Твой отец был ее шедевром.

В номере я размышлял о том, что если бы я погиб в катастрофе вместо отца, это убило бы его, как сейчас смерть папы убивает бабушку.Наш отель стоял возле пляжа Розарита, я слышал отдаленный шум прибоя и жалел, что не могу забыться посреди волн.

Мы провели в больнице и второй день. Пора было прощаться с бабушкой. Все утро она была в ясном сознании, и когда я обнял ее, то почувствовал, что все ее мышцы и кости словно зажаты в тиски. Я знал, что она мучается от невыносимой боли, и как только я выйду из палаты, ей вколют морфий. Тогда боль немного отпустит и опять начнутся галлюцинации. В тот день я видел бабушку в последний раз.

По дороге домой я решил, что никакого бога нет и в этом мире мы предоставлены самим себе.

В следующие выходные я поехал на домашнюю вечеринку в Брентвуд. В том доме был большой бассейн, теннисный корт и даже кинотеатр. Я заехал на скейте на кирпичную клумбу, стоявшую у подъездной дороги, и прошелся колесиками по ее стенке так, что полетели кирпичные осколки.

– Ты раздолбил им всю стенку, – заметил один из моих спутников.

Я оглянулся на осколки кирпича в траве.

– Ага! – сказал я, чувствуя такое же облегчение, как в тот раз, когда сломал дверь туалетной кабинки.

Среди наших раздались нервные смешки. Я направился к заднему двору, и ребята потянулись за мной. Мы проехали в ворота черного хода и оказались на яркой зеленой лужайке с волнистыми холмиками. По краям она была обсажена розовыми кустами и разными цветами. Мы обогнули угол, и все гости – человек этак двадцать пять – обернулись на нас. Мисси, хозяйка вечеринки, и ее богатенькие подружки возлежали у бассейна в шезлонгах, на огромных розовых полотенцах. Она подняла на лоб дорогущие темные очки марки «Рэй-Бэн» и небрежно помахала нам одними пальцами: ей было фиолетово наше присутствие.

На нас устремились глаза всех мальчишек. Мне опять захотелось кому-нибудь врезать, чтобы немного разрядиться. Искушение было велико. Я бросил на них сердитый взгляд в надежде, что они окрысятся в ответ. Но зацепить никого не удалось. Тогда я с самодовольным видом направился к кулеру и налил себе пива.

Сидя на скейтах, мы лупили ногами по стульям и скамейкам – протест против цивилизации – и, потягивая пивко, обсуждали владения Мисси. Прикидывали, где можно оборудовать рампу-полубочку [62]и не осушить ли нам бассейн, чтобы покататься по дну.

Мисси поднялась с шезлонга, поправила бикини и двинулась к нам, покачивая бедрами.

– Мальчики, вы должны пообещать, что будете умничками, ясно? – сказала она.

– А можно спустить воду из бассейна? – спросил я.

– Норман, это абсолютно исключено! Если вы что-нибудь вытворите с бассейном, я вызову полицию. Серьезно!

– А где твои родители?

– Их нет в городе, но домработница здесь, так что…

– Так что мы можем как следует побеситься!

Моя реплика была встречена смехом и одобрительными выкриками.

Одна из богатеньких девочек, которую я никогда прежде не видел, что-то возразила. Я резко развернулся, подошел к шезлонгу и заглянул ей в лицо.

– Что ты сказала?

Она была очень хорошенькой. Идеальные волосы. Гладкая, ровная кожа.На девочке было роскошное золотистое платье и шикарные золотистые сандалии, а к груди она прижимала гофрированную сумочку. Говорила она с акцентом – похоже, английским, а когда я к ней обратился, губы ее собрались в трубочку.

– Ты невоспитанный и неразумный мальчишка, – выговорила она, в прямом смысле задрав нос.

– К черту разумность, – сказал я. – Это скучно.

– У тебя что-то случилось? – спросила она.

Я уже открыл рот, чтобы ответить, и вдруг увидел, что все вокруг пялятся на меня. Слова застряли в горле. Мне казалось, что все видят, какой я на самом деле странный и жалкий, и я испугался.

Я схватил девочку за руку, выволок ее из шезлонга и спихнул в бассейн.

Когда она появилась из-под воды, волосы налипли ей на лицо, а руки запутались в платье, пузырящемся на поверхности воды. Я решил, что мне придется нырнуть и спасти ее. Половина гостей хохотали.