Грег Фаррелл - Крах Титанов - История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства

В этот раз за столом сидело меньше людей, а Льюис и Тейн по очереди объясняли, почему эта сделка имела смысл. Льюис особенно упорно отстаивал цену, которую был готов заплатить, объяснив, что в долгосрочной перспективе приобретение акций Merrill Lynch по цене 29 долларов за акцию окажется выгодной сделкой.

После пресс-конференции Тейн направился в штаб-квартиру Merrill Lynch, чтобы обратиться к сотрудникам своей компании по внутренней телевизионной связи из конференц-зала компании на третьем этаже.

В назначенное время сотни сотрудников до отказа заполнили помещение зала с низким потолком, а топ-менеджеры компании: Краус, Монтаг, Чаи, Флеминг, Макканн и другие – разместились на переднем ряду в ожидании генерального директора.

Около 11:30 Тейн поднялся на сцену и был встречен бурными аплодисментами, которые продолжались, пока он шел к центру сцены. И когда они смолкли, он заговорил.

– Я пришел в эту компанию менее десяти месяцев назад. Я пришел сюда, потому что, во-первых, верил в стратегические преимущества компании – в сочетание лучшего в мире бизнеса по управлению частыми капиталами и инвестиционно-банковского и трейдингового бизнеса мирового уровня. Я пришел сюда, потому что мне нравится культура компании. Я пришел сюда, потому что у нашей компании великий бренд. Я пришел сюда, потому что мне нравятся люди, которые здесь работают. И для меня все это осталось по-прежнему.

Тейн объяснил, что он принял предложение Bank of America, потому что это было в интересах акционеров и служащих компании.

– Для меня лично это печальный день, но для компании, для акционеров и для нашего будущего – все будет хорошо.

Тут Тейн замолчал ненадолго, стараясь справиться с волнением и словно приоткрыв в себе то, чего коллеги в Merrill Lynch почти не знали в нем.

Прошло еще несколько минут, и Тейн предложил задавать вопросы, но сотрудники, разделявшие его печаль по поводу происшедшего с компанией, хранили молчание.

– Я очень удивлюсь, если вопросов не будет, – добродушно сказал Тейн. И все же сотни людей, сидевших в зале, продолжали хранить молчание.

Минуту спустя на переднем ряду взметнулась вверх одна рука. Это был Питер Краус, одетый в люминесцентно-желтую рубашку. Тейн посмотрел на своего друга и покачал головой.

– Ты не можешь задавать вопросы, – сказал он Краусу.

Но других желающих не было, и Краус, настояв на своем, в конце концов задал свой вопрос.

– Джон, я подумал, что раз уж ты заговорил о стратегии, не мог бы ты поделиться с нами своим видением того, что нас ожидает, сказать, в чем уникальность новой организации?

Для тех, кому довелось познакомиться с Краусом за те две недели, что он работал в компании, его выступление стало еще одним напоминанием, что ему нравилось играть ведущую роль на любом собрании вне зависимости от масштаба и контекста. Пока большинство его коллег, фигурально выражаясь, скорбели о смерти Джона Ф. Кеннеди, новоиспеченный топ-менеджер Merrill Lynch уже задавал вопросы о «поистине уникальных» возможностях, которые открывались перед администрацией Линдона Джонсона.

Для тех, кому довелось познакомиться с Краусом за те две недели, что он работал в компании, его выступление стало еще одним напоминанием, что ему нравилось играть ведущую роль на любом собрании

Краус достиг своей основной цели: он вызвал поток вопросов от сотрудников, находившихся в зале, и тех, что висели на телефоне. Вопросы следовали один за другим, и Тейн легко на них отвечал до того момента, пока не поступил звонок от Эда, финансового советника из Нью-Йорка, который задал вопрос о том, кто и как будет осуществлять руководство в новых условиях. В утреннем выпуске The New York Times была статья, в которой высказывалось предположение о том, что Боб Макканн, вероятнее всего, будет назначен руководителем нового отдела финансового консультирования. Потом Эд сказал, что советники и вправду любят Боба и надеются, что сообщение окажется правдивым.

– Наши сотрудники очень уважают Боба.

Вопрос явно пришелся Тейну не по вкусу.

– Я думаю, что Боб один разговаривал с прессой, – сказал Тейн. – Шутка.

То, что лицо Макканна покраснело в ответ на колкость Тейна, казалось, подтверждало мнение генерального директора о том, что Макканн сам стал источником информации для газетной статьи. Еще не оправившись от стресса, вызванного долгими переговорами на выходных и необходимостью принимать неприятные решения, а также чувствуя постоянное раздражение от того, что он считал бесконечными утечками информации, допущенными Макканном и его сторонниками за предыдущие десять месяцев, Тейн не мог оставить это безнаказанным.