Крисанн Бреннан - Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом

Той осенью, прежде чем Стив уехал в колледж, а я вернулась в старшую школу, я нарисовала картину (давно пропавшую) в качестве выражения признательности за наше лето. Там была изображена марионетка, плывущая посреди звездных участков синего и зеленого цвета. Эта маленькая французская марионетка с грустной улыбкой, спрятанной внутри другой – большой и веселой, – походила на Стива. У нее были простоватые, вздымающиеся брюки с большими освещенными пуговицами, спускающимися вниз по передней части тела, как чакры. Из-под широких штанин торчали большие, болтающиеся в воздухе ноги. К марионетке была прикреплена одна-единственная нить, которая по спирали тянулась от руки и, проходя над головой, скручивалась ложащимися друг на друга кольцами. Стив обожал эту картину. В конечном счете, я думаю, мы оба понимали, что она являла собой краткую характеристику того, чем мы станем.

Стив отправился учиться в колледж Рид в сентябре. В октябре мы с Возом собрались навестить его, выехав ночью и проведя в пути до Портленда около двенадцати часов. Мы прибыли на место назначения ближе к концу дня, оставили багаж в машине и отправились искать нашего замечательного парня.

Студенческое общежитие Стива располагалось в старом кирпичном здании с горгульями на крыше. Эти создания были уникально гротескны и выглядели настолько реалистично, что у меня создавалось впечатление, что они передвигаются вокруг, машут твердыми крыльями и взирают с высоты некоего средневекового авторитета.

Когда мы попали в комнату Стива, там находилось около шести человек. В процессе представления нас друг другу Стив взял меня за руку и отвел в совместную уборную комнату, где никого не было. Там он поцеловал меня так, как никогда не делал этого прежде.

Воза я увидела в следующий раз, лишь когда мы уезжали домой.

Я провела со Стивом два дня во время того первого визита. Мы спали в его узкой студенческой постели и прокрадывались в санузел, чтобы вместе принять ванну. Мы со Стивом питались в студенческой столовой, где за каждое отдельное блюдо гость должен был доплатить 1,35 доллара, однако когда мы хотели побыть одни, то ели в его спальне. Мы готовили пищу на бунзеновской горелке Стива – томатный суповой концентрат фирмы «Кэмпбелл» с крекерами, который мы главным образом пили маленькими глотками из предназначенных для использования в походах чашек и добавляли в него соль. Когда Стив был на занятиях, я ходила в книжный магазин. Именно там я нашла полный набор картин с открыток, которые посылал мне Стив, современного художника Мулдона Ельдера. Я помню, что была очень тронута тем, что нам со Стивом нравились работы одного и того же автора. Я также убивала время, слушая музыку (в основном Бетховена) в наушниках Стива. Я жизнерадостно подпевала – до тех пор, пока в один день Стив не пришел и не стал смеяться над отсутствием у меня слуха.

Во время моего первого визита я познакомилась с Дэниэлом Коттке. Как большинство друзей Стива того времени, Дэниэл – с его длинными белокурыми волосами и добрым лицом с усами – походил на Иисуса. Однако у меня не было полной картины, что представляла собой жизнь Стива в колледже Рид, потому что мои посещения всегда носили краткосрочный характер и мы не так много времени проводили с остальными.

Когда я сейчас вспоминаю все эти события, в моем сознании складывается более позитивная оценка энергии юношеских эмоций. Мы со Стивом очень сильно друг по другу скучали. После проведенного вместе лета нам было сложно жить порознь, мы часто писали друг другу письма в это время.

Примерно три года спустя, когда Стив помогал мне перевезти вещи из гаража моего отца, он обнаружил огромную коробку из-под обуви, в которой я хранила все его любовные письма. Я помню, как он стоял там, изогнувшись буквой «S» и элегантно наклонив длинную шею, пока читал. Он посмотрел на меня скептическим, холодным взглядом и сказал: «Хей, да я был романтиком». В то время, когда все это произошло, наши отношения «то сходимся, то расходимся» находились в стадии «расходимся», поэтому мне показалось, что он также спрашивает: «Почему ты не осталась со мной?»

Не будет преувеличением, если я скажу, что для Стива было очень важно сохранять романтичность. Прошло уже много времени с того момента, как я потеряла все его письма, за исключением одной из открыток. Однако у меня до сих пор сохранились некоторые книги Кеннета Пэтчена с записями Стива на обложке. Он практиковал чистописание, используя серые или коричневые чернила и не придавая особого значения грамматике и правописанию, на которые я бы все равно не обратила внимания.