Уолтер Айзексон - Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная

Записка сработала. Троице удалось освободить своих коллег, и, как вспоминал Борн, “мы покинули дворец рейсхканцлера в приподнятом настроении, чувствуя, что приняли участие в историческом событии, и надеясь, что видели последнее проявление прусского невежества” 51.

Затем Эйнштейн пошел дальше по улице – туда, где проходил массовый митинг возрожденной “Союза нового отечества”, – и выступил с двухстраничной речью, которую приготовил для выступления перед студентами. Назвав себя “давнишним приверженцем демократии”, он снова дал понять, что его социалистические настроения не подразумевают симпатии к системам управления советского типа. Он сказал: “Все истинные демократы должны быть настороже, чтобы тирания нового класса левых не пришла на смену тирании старого класса правых”.

Некоторые левые утверждали, что с демократией – или по крайней мере с многопартийной либеральной демократией – нужно повременить, пока массы не станут более образованными и ими не овладеет новое революционное сознание. Эйнштейн не соглашался и на митинге заявил: “Не поддавайтесь соблазну и не думайте, что временная диктатура пролетариата необходима для того, чтобы вбить понятие свободы в головы наших соотечественников”. Он осудил новое правительство левых Германии как “диктаторское”, и потребовал, чтобы оно немедленно организовало открытые выборы и “тем самым как можно скорее рассеяло все страхи перед наступлением новой тирании.

Годы спустя, когда Адольф Гитлер и нацисты пришли к власти, Эйнштейн с грустью вспоминал этот день в Берлине. “Помнишь ли ты еще эпизод примерно двадцатипятилетней давности, когда мы вместе пошли к зданию рейхстага, убежденные в том, что сможем превратить сидящих там людей в настоящих демократов? – писал он Борну. – Как наивны мы, сорокалетние мужчины, были тогда” 53.

Сразу после окончания войны завершился и бракоразводный процесс Эйнштейна. Обязательной частью процесса было признание факта супружеской неверности, которое он должен был сделать перед судом. 23 декабря 1918 года он предстал перед судом в Берлине и заявил: “Я жил в течение четырех с половиной лет со своей двоюродной сестрой, вдовой Эльзой Эйнштейн, до развода – Левенталь, и наши интимные отношения продолжаются до сих пор” 54.

Как будто для того, чтобы доказать это, отправившись в Цюрих в следующем месяце для чтения своего первого цикла лекций, он взял Эльзу с собой. На его первые лекции (в отличие от более поздних) пришло так много народу, что, к неудовольствию Эйнштейна, у двери был поставлен охранник, чтобы не пускать внутрь незарегистрированных посетителей. Ганс Альберт приходил к нему в гости в его гостиницу, по-видимому, когда Эльзы не было. Несколько дней Эйнштейн провел на курорте Ароза, где все еще лечился в санатории Эдуард 55.

Эйнштейн оставался в Цюрихе до 14 февраля, то есть до дня, когда он предстал перед тремя местными судьями, вынесшими окончательно решение о разводе. Оно включало в себя и пункты, касающиеся его будущей Нобелевской премии. В своих показаниях Эйнштейн определил свою религиозную принадлежность как “диссентер”, но в решении о разводе клерк записал его “иудеем”. Марич была также записана в “иудейки”, хотя она родилась сербской православной христианкой и оставалась ею всегда.

Как это было принято, решение включало пункт о том, что “ответчик [Эйнштейн] воздержится от вступления в новый брак в течение двух лет” 56. Эйнштейн не собирался подчиняться этому предписанию. Он решил жениться на Эльзе и сделает это в ближайшие четыре месяца.

Его решение вступить в повторный брак сопровождалось драматической историей, которая, если она была правдивой, кажется странной даже по меркам всего, что происходило в этой необычной семье. История касалась дочери Эльзы Эйнштейн Ильзы и Георга Николаи – врача-пацифиста и авантюриста.

Ильзе тогда исполнился двадцать один год, она была старшей из двух дочерей Эльзы. Эйнштейн устроил ее секретарем в так и не построенный Институт физики имени кайзера Вильгельма, который он должен был организовать (единственным ученым, который был к этому времени туда нанят, был его верный друг астроном Фрейндлих). Лебединая красота, загадочность Ильзы, ее пылкий идеализм, усилившийся из-за того, что в детстве она ослепла на один глаз в результате несчастного случая, привели к тому, что она, как мотылек на пламя, устремилась в радикальную политику и увлеклась политиками-мужчинами.