Лоуренс Аравийский - Семь столпов мудрости

Как и было решено, еще до рассвета мы выехали по следам автомобилей Стирлинга, торопясь присоединиться к ним до начала сражения. К сожалению, дорога этому не способствовала. Сначала был плохой спуск, а потом труднопроходимые низины, усыпанные обломками крупнокристаллического базальта, по которому мы пробирались с большим трудом. Не легче было ехать и по изборожденным склонам: летнее солнце высушило землю до трещин глубиной в ярд и шириной два-три дюйма. Пятитонным бронеавтомобилям приходилось двигаться на первой передаче, только что не проваливаясь в них.

Мы догнали арабскую армию около восьми часов утра, на гребне склона, обращенного к железной дороге. Отряды развертывались для штурма небольшого, охранявшего мост укрепленного узла между нами и холмом Тель-Арара, с вершины которого взору открывалась вся местность до Дераа.

Конники племени руалла под командованием Трада устремились по длинному склону и дальше через заросшее лакричником русло потока к железнодорожной линии. Янг рванулся за ними в своем «форде». Наблюдая за атакой с вершины холма, мы решили, что дорога будет взята без единого выстрела, но внезапно не замеченный ранее турецкий пост разразился шквальным огнем, и наших храбрецов, величественно стоявших на вожделенной линии (и, как видно, размышлявших о том, что им делать дальше), смело с полотна, словно ветром.

Нури Саид выдвинул орудия Пизани и дал несколько залпов. Затем воины руалла и армейские солдаты легко захватили укрепление, не потеряв ни одного человека. Таким образом, десятимильный южный участок Дамасской линии к девяти часам утра полностью перешел в наши руки. Это была единственная железная дорога, соединявшая с Палестиной и Хиджазом, и мне было трудно поверить в такую удачу и в то, что слово, данное Алленби, мы сдержали так просто и так быстро.

Цепочки арабов, словно горные ручьи, устремились с кряжа вниз. Все столпились на круглой вершине Тель-Арара, оглядывая равнину, словно специально четко высвеченную косыми лучами утреннего солнца. Солдатам были видны Дераа, Мезериб и Газале – все три ключевые станции.

Я видел гораздо дальше: в северном направлении был отрезан Дамаск, единственная турецкая база, связывавшая турок с Константинополем и Германией. В южном направлении тоже все было отрезано до Аммана, Маана и Медины, в западном – до Лимана фон Сандарса, изолированного в Назарете, до Наблуса и до долины Иордана. Было семнадцатое сентября – назначенный день; через сорок восемь часов Алленби должен был начать наступление всеми своими силами. За эти сорок восемь часов турки вполне могли принять решение об изменении своей диспозиции, чтобы встретить во всеоружии нашу новую угрозу, но до удара Алленби они так ничего и не изменили. «Скажите мне, будет ли он за день до начала на своей Ауджской линии, и я скажу вам, победим ли мы», – заметил Бартоломью. Что ж, так и случилось, значит, мы победим. Стоял вопрос лишь о цене победы.

Я хотел разом разрушить всю линию, но дело, похоже, застопорилось. Армия выполнила свою задачу: Нури Саид расставил пулеметы вокруг Арарского холма, чтобы перекрыть любой выход из Дераа, но почему не продолжалось разрушение дороги? Я бросился вниз и застал египтян Пика за завтраком. Это было похоже на игру Дрейка в шары, и я буквально лишился дара речи от восхищения.

Однако через час они были готовы к работе по разрушению дороги, а французские артиллеристы, у которых также был пироксилин, уже спускались к линии, чтобы взорвать ближайший мост. Они были не очень ловки, но со второй попытки и им удалось достичь своей цели.

Пока перед нами не заплясала знойная дымка, мы с вершины Тель-Арара тщательно изучали Дераа с помощью моего сильного бинокля, стараясь узнать, что приготовили для нас сегодня турки. Первое открытие вызвало беспокойство. На турецком аэродроме хлопотали команды солдат, выкатывавшие аэропланы, один за другим, на летное поле. Я насчитал восемь или девять выстроившихся в линию машин. Во всем же остальном обстановка была такая, какую мы и ожидали. Пехотинцы расходились по оборонительным позициям, удваивая численность их защитников, турецкие орудия постреливали по нам, но до нас от них было четыре мили. Паровозы турки держали под парами, но поезда бронированы не были. Местность за нами в направлении Дамаска была как на ладони. Со стороны Мезериба, справа от нас, никакого движения не происходило. Инициатива оставалась за нами. Мы надеялись взорвать шестьсот зарядов методом «тюльпан» и вывести таким образом из строя шесть километров железнодорожного полотна. Метод «тюльпан» был изобретен Пиком и мною именно для этого случая. Тридцать унций пироксилина укладывали под середину центральной шпалы каждой десятиметровой секции пути. Шпалы были стальными, коробчатой формы, их полости заполнялись газами от взрыва, поднимавшими вверх середину шпалы. При правильном расположении заряда металл не разрывался, а выгибался горбом на высоту до двух футов, поднимая за собой рельсы на три дюйма, а возникавшее при этом стягивающее усилие сводило их на шесть дюймов друг к другу и, поскольку рельсовые подушки захватывали нижние фланцы, сильно скручивало их внутрь. Такая тройная деформация исключала возможность рихтовки рельсов. Разрушались три из каждых пяти шпал, а поперек земляного полотна появлялась глубокая канава, и все это от одного заряда, подрываемого такими короткими запалами, что, когда срабатывает первый, воспламеняется третий.