Лоуренс Аравийский - Семь столпов мудрости

Я спросил о том, кто был из командиров бени сахр, и он назвал Фахда, победоносно подчеркивая свое успешное вмешательство в дела моей компетенции. Это выглядело настоящим безумием. Мне было известно, что Фахд не мог поднять даже четыре тысячи бойцов и что в данный момент в Темеде нет ни одной палатки. Все ушли на юг к Янгу.

Мы поспешили в штаб для уточнения обстановки, и выяснилось, что, к сожалению, Болс был прав. Британская кавалерия неожиданно устремилась в горы Моаба, доверившись нереальному обещанию известных своей алчностью шейхов племени зебн, которые вошли в Иерусалим только для того, чтобы испытать щедрость Алленби, но их замысел быстро разгадали.

Тогда в ставке главного командования не было Гая Доуни, брата основного разработчика иерусалимского плана: он уехал в штаб Хэйга, а Бартоломью, которому предстояло спланировать осеннее наступление на Дамаск, находился все еще у Четвуда. Таким образом, ход мероприятий по осуществлению плана Алленби в эти месяцы далеко не полностью отвечал его расчетам.

Этот рейд не удался, и я все еще был в Иерусалиме, утешаясь тем, что Болсу далеко до Сторрса, бывшего тогда комендантом города. Одни воины бени сахр отлеживались в своих палатках, другие находились у Янга. Генерал Шовель без всякой помощи со стороны тех или других узнал, что турки вновь наладили броды через Иордан в его тылу и захватили дорогу, по которой он выдвинулся на теперешние позиции. Мы избежали тяжелой катастрофы только потому, что инстинкт Алленби своевременно подсказал ему, какая опасность нам угрожала. И все-таки мы серьезно пострадали. Эта задержка научила британцев более терпимо относиться к трудностям Фейсала, убедила турок, что сектор Аммана таит в себе угрозу для них, и заставила командиров племени бени сахр почувствовать, что поведение англичан выше их понимания: они, возможно, были не слишком хорошими солдатами, но их готовность к необычным действиям в критический момент была вне сомнения. Так, они исправляли свои ошибки, приведшие к поражению под Амманом, обдуманным повторением того, что выглядело несущественным. Одновременно они разрушали надежды Фейсала на независимое взаимодействие с племенем бени сахр. Это осторожное и очень богатое племя хотело иметь надежных союзников.

Наше движение, четко определившееся и в одиночку противостоявшее простоватому противнику, теперь оказалось увязшим в непредвиденных обстоятельствах, связанных с партнерскими обязательствами. Нам приходилось подстраиваться под Алленби, что его устраивало далеко не всегда. Германское наступление во Франции отбирало у него войска. Он должен был удерживать Иерусалим, но месяцами не мог позволить себе и малейших потерь, тем более наступательных действий. Военный кабинет обещал ему индийские дивизии из Месопотамии, а также призывников из Индии. Располагая ими, он мог бы реорганизовать свою армию на индийский манер и, возможно, уже в начале осени вновь обрести боеготовность, но в данный момент и нам, и ему оставалось просто держаться.

Он говорил мне об этом пятого мая, в день, выбранный в соответствии с договоренностью Смэтса для начала наступления всей армии на север. В качестве первой фазы действий по этой договоренности нам предстояло взять на себя обязательства в отношении Маана, но пауза Алленби очень сильно ударила по нашим возможностям организовать его осаду. Кроме того, находившимся в Аммане туркам могло хватить времени на то, чтобы прогнать нас из Абу-эль‑Лиссана обратно в Акабу. В этой крайне неблагоприятной ситуации обычная практика совместных действий – втягивание другого партнера в дела, грозившие ему большими неприятностями, – ложилась тяжким бременем на меня. Однако союзническая верность Алленби обязывала его оказать нам помощь. Он создал угрозу противнику в районе обширного предмостного укрепления с переправой через Иордан, как если бы намеревался перейти его в третий раз. Таким образом он должен был ослабить Амман. Для того чтобы усилить нас на нашем плато, он предложил поставить необходимое нам техническое оборудование.

Мы воспользовались этой возможностью, чтобы попросить об организации систематических воздушных налетов на Хиджазскую железную дорогу. Был вызван генерал Селмонд, который оказался таким же щедрым на деле, как и главнокомандующий. Королевские военно-воздушные силы с этого дня и вплоть до падения Турции оказывали постоянное беспокоящее давление на Амман. Пассивность противника в это трудное для нас время во многом определялась дезорганизацией движения по железной дороге в результате бомбежек. Как-то во время вечернего чая Алленби, упомянув об имперской бригаде верблюжьей кавалерии на Синае, выразил сожаление о том, что в условиях новой стесненности в средствах он вынужден его упразднить и использовать солдат в качестве пополнения кавалерии.