Лоуренс Аравийский - Семь столпов мудрости

Незадолго до полуночи мы приехали в Темед, где в чистой долине, раскинувшейся под заброшенной заставой синайской полиции, находились единственные на нашем пути колодцы. Мы дали отдохнуть верблюдам, напоили их и напились сами и снова быстрым темпом двинулись вперед во тьме опустившейся ночи, непрерывно оборачиваясь в седле на какие-то таинственные звуки, слышавшиеся нам под широким покрывалом звездного неба. Но дело было в нас самих и в потрескивании под ногами наших верблюдов веток от деревьев источавшего какой-то неземной аромат подлеска, через который мы ехали.

Дорога шла по пологому склону. Когда солнце поднялось высоко, мы были уже далеко на равнине, по которой множество ручейков и речек стекалось к Аришу, и остановились на несколько минут, чтобы дать верблюдам пощипать травы. Затем мы снова не покидали седел до полудня, а потом ехали опять, пока за дымкой миража перед нами не выросли одинокие руины Нехля. Мы проехали мимо, оставив их справа, и только на закате остановились еще на час.

Верблюды были вялыми, да и сами мы очень устали, но Мотлог, одноглазый владелец семилетки, призвал нас к действию. Мы вновь оседлали верблюдов, которые, машинально шагая, подняли нас к холмам Митлы. Взошла луна, осветившая их вершины, обрамленные линиями известняка и сверкавшие от снега как хрусталь.

На рассвете мы проехали через поле, усыпанное дынями, которые вырастил какой-то предприимчивый араб на этой нейтральной земле, расположившейся между территориями двух воевавших армий. Мы сделали привал на еще один драгоценный для нас час, предоставив верблюдам поискать себе корм в песчаной долине, а сами разламывали незрелые дыни и охлаждали их сочной мякотью свои потрескавшиеся губы. Затем снова вперед, по распалявшейся жаре нового дня, хотя ехать по долине, непрестанно освежавшейся легкими ветрами со стороны Суэцкого залива, было вполне терпимо.

К середине дня мы уже были за дюнами, благополучно поднявшись и спустившись по их склонам, выехали на более плоскую равнину. Вдали уже угадывался Суэц, в виде фриза из плохо различимых точек, перемещавшихся и раскачивавшихся в висевшей далеко впереди над Каналом дымке.

Мы доехали до когда-то мощной оборонительной линии с окопами, укрепленными узлами и заграждениями из колючей проволоки, автомобильными дорогами и железнодорожными путями, приходившими в упадок, и беспрепятственно проследовали мимо них. Нашей целью был Шатт – форт, стоявший напротив Суэца на азиатском берегу Канала, и мы наконец подъехали к нему около трех часов пополудни, после сорокадевятичасового перехода от Акабы. Для рейда арабского племени это было хорошее время, особенно если учесть, что мы отправились в путь и без того очень уставшими.

Шатт пребывал в необычном беспорядке, не было даже часового. Это казалось подозрительным. Как мы узнали позже, два или три дня до нашего прибытия здесь разразилась чума. Все старые лагеря были срочно эвакуированы и оставлены войсками, расположившимися бивуаками прямо в пустыне. Мы, разумеется, ничего об этом не знали, обошли пустые кабинеты и наконец обнаружили телефон. Я позвонил в суэцкий штаб и сказал, что хотел бы переправиться на тот берег.

Мне с сожалением ответили, что это не в их компетенции. Компания «Инленд Уотер Транспорт» управляла переправой через Канал собственными методами. Мне внятно объяснили, что эти методы отличаются от принятых в Генштабе. Я позвонил в офис Совета по водным ресурсам и объяснил, что только что прибыл в Шатт из пустыни со срочной информацией для штаб-квартиры. Мне с извинениями ответили, что как раз в этот момент нет свободных лодок, и уверенно пообещали выслать утром за мной первую же лодку, чтобы отвезти меня в карантинный департамент, и повесили трубку.

Четыре месяца, проведенных в Аравии, я находился в постоянном движении и за последний из них проехал тысячу четыреста миль верхом на верблюде, не щадя себя в интересах войны, но на этот раз твердо решил, что не проведу ни одной лишней ночи в компании ставших для нас, впрочем, такими привычными паразитов. Мне хотелось принять ванну, выпить чего-нибудь крепкого со льдом, сменить одежду, прилипавшую к грязному седлу, поесть пищи, более приемлемой, чем зеленые финики и жилистое верблюжье мясо. Я еще раз позвонил в «Инленд Уотер Транспорт», стараясь в разговоре использовать все свое красноречие, достойное Иоанна Златоуста. Это, однако, не произвело на моего собеседника-оператора никакого впечатления, и он лишь переадресовал меня в Грузовую службу порта.