Кристоф Рехаге - Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой

– Кем тебе приходится старший брат Донг? – спросил я, когда мы стояли у искусственного озерца, затянутого тончайшей корочкой льда.

Она смущенно покосилась на меня и хихикнула:

– Он хороший друг моего отца. Дядя Донг для меня как член семьи.

Интересно, имеет ли она хотя бы малейшее представление о том, что на самом деле происходит в бане? Я не решился об этом спросить, да и, наверное, не так уж это было важно. Я, со своей стороны, весьма неплохо устроился там. В бане была только одна отапливаемая душевая комната, и как раз ее я делил с дамочками.

Чтобы избегать неожиданностей, каждый раз по дороге в душ я деликатно возвещал: «Внимание, я иду!» И мне отвечал певучий голос из глубины комнаты: «Секундочку, прекрасный немец!»

И из комнаты вышли две смеющиеся девушки в полотенцах и купальных шапочках. После этого душевая в моем распоряжении.

…Клацает затвор моего фотоаппарата, и охранник недоверчиво косится на меня.

Интересно было бы знать, как богиня милосердия относится к таким, как я, которые болтаются день и ночь напролет в борделе, а потом еще и без разрешения фотографируют ее. Однако богиня и ее статуя смотрят на мир нежно и с пониманием. Видимо, она не слишком задумывается о бедах и радостях смертных.

– В Чжэндине тебе придется потратить много времени, чтобы осмотреть все, – предупреждала меня учительница Ли, и я все равно оказался не готов к тому, что меня здесь ожидало.

Это городок в двух днях пути от Синьлэ, почти под куполом смога от индустриального мегаполиса Шицзячжуан, если судить по карте – вполне скромный пригород. Однако именно здесь можно увидеть как минимум полдюжины тысячелетних храмов и пагод, а во дворе ярко-красного монастыря Лунцзин находится статуя богини милосердия и каменная плита с письменами времен династии Суй.

Я выхожу из храма и ищу во дворе скамейку, чтобы присесть и спокойно съесть яблоко, а не толкаться среди стад туристов. Каменная плита с письменами в самом деле исписана с двух сторон, она выше человеческого роста и горделиво сияет на солнце как слоновая кость. На верхушке у нее восседает связанный дракон.

Плита великолепно сохранилась, учитывая, что ее высекли в 586 году, в то время, когда в далекой Европе завершалось Великое переселение народов и средневековая тьма уже спускалась на руины Рима. Надпись сообщает об основании монастыря в первые годы правления династии Суй. В этой династии было лишь два императора, и она продержалась у власти меньше полувека, прежде чем ее не только свергли, но и оклеветали во всех летописях.

Между тем заслуги ее впечатляют: оба императора, отец и сын, были первыми, кто снова сумел надолго объединить Китай, почти три столетия спустя со времен Троецарствия. Кроме того, они были великими строителями и реформаторами, они возвели защитную стену на северо-западе, приняли законы, смягчающие наказания, а постройка Императорского канала и общий передел земель заложили основу для благополучия страны на несколько столетий вперед.

Почему же тогда история так дурно отзывается об обоих императорах династии Суй?

Летописи свидетельствуют, что оба императора были угрюмыми, недоверчивыми и мстительными, а о сыне говорится даже, что он предательски убил отца и брата, чтобы самому прийти к власти. Расточительность его не знала пределов.

На моем телефоне высвечивается эсэмэска от Джули. В Мюнхене сегодня выпал снег, а как здесь, у меня? Тоже холодно? Я должен не забывать всегда носить шапку, не пропускать время еды! И смайлик из двоеточия и скобки.

Она права, как всегда.

Сейчас три часа дня, становится все холоднее, а я сегодня так нормально и не позавтракал. Зато я могу поставить три галочки на карте Чжэндина: музей, маленькая пагода и знаменитый монастырь Лунцзин. Следующие три пункта ждут меня впереди, а до центра провинции идти еще около тридцати километров. Я решил найти себе комнату неподалеку от пагоды, а завтра завершить осмотр достопримечательностей марш-броском до Шицзячжуана.

Два дня спустя я сижу за столиком в ресторане и жду своего заказа.

– Ужасный город, правда? – говорит сидящий рядом мужчина, с удовольствием запихивая в рот равиоли. Странно, у него такие резкие черты лица, несмотря на полноту.

Пока я раздумываю, что бы ему ответить, он поглощает следующую жертву и выжидательно смотрит на меня.

Ах да. Конечно, ужасный город!

По мне, Шицзячжуан точь-в-точь Пекин, только здесь поменьше жителей и пониже культура, зато воздух гораздо грязнее. Здесь так пыльно, что многие накрывают на ночь свои машины брезентом, чтобы они не слишком быстро пачкались.