Стефан Цвейг - Вчерашний мир. Воспоминания европейца

И таким образом, следующий номер «Невы» вышел без Стефана Цвейга, но случай, который один раз мне уже помог (с командировкой главного редактора в Японию), благоприятствовал мне и на этот раз. Едва вернувшись из командировки в Японию, главный редактор не на шутку разболелся и был вынужден лечь в Свердловку. А тем временем усилиями Саши Лурье и Владимира Николаевича Кривцова в третьем номере «Невы» за 1972 год смогли появиться следующие две главы, которые в обкоме – кто может знать, по каким соображениям? – вызвали определенные сомнения.

И снова в редакцию пришло множество писем, на этот раз – не только от читателей и почитателей Стефана Цвейга, но и от некоторых литераторов. Московская писательница Кальма, которая в 1928 году, будучи юной журналисткой, сопровождала Стефана Цвейга во время его визита в Советский Союз, в газете «Советская Россия» справедливо полагала, что публикация первых глав в «Неве» – залог того, что книга вот-вот выйдет на русском языке. Этот факт она называла счастьем для русского читателя. Но время проходило, а ее пророчество не сбывалось.

После того как я понял, что, несмотря на поддержку Кривцова, Лурье и некоторых других членов редколлегии, публикация в «Неве» всей книги (во всяком случае, в ближайшее время) невозможна, я стал обращаться в другие журналы и издательства. Длительную переписку я вел с журналом «Север», журналами в Вильнюсе, Риге и Таллине, где время от времени печатали тексты, которые в Москве и Ленинграде не пропускались цензурой. В Риге уже готовы были выпустить книгу, однако неожиданно отрицательный ответ пришел и оттуда: кто-то в самом издательстве или тамошнем обкоме задействовал все еще хорошо функционирующий тормоз.

Вскоре у меня появился, как мне казалось, многообещающий контакт с умной, чистосердечной дамой в Москве – Евгенией Александровной Кацевой. Она была известным переводчиком немецкоязычной литературы и редактором журнала «Вопросы литературы». Чтобы избежать каких бы то ни было осложнений, я выбрал три главы, посвященные творческой и литературной работе Стефана Цвейга и его анализу произведений других литераторов, и со всем этим отправился в Москву. Весьма обстоятельный разговор в редакции «Вопросов литературы» с Евгенией Александровной настроил меня на очень оптимистический лад. Она заверила меня, что сделает все от нее зависящее, чтобы эти три главы опубликовать. Но и на этот раз ничего не произошло. Проходили недели и месяцы напрасных ожиданий. Долгие годы я подписывался на «Вопросы литературы» и неожиданно обнаружил, что последние номера стали приходить с многомесячной задержкой – а это свидетельствовало об ужесточившейся цензуре. Это означало, что с ожиданиями можно было покончить. Обманутая в своих надеждах, Евгения Александровна прислала мне трогательное письмо, в котором сообщала, что главного редактора уволили.

Но я не бил отбоя: в конце концов, имелся еще журнал «Иностранная литература», который печатал именно не советскую, а иностранную литературу. Туда я отправил пять глав, обратив внимание журнала на то, что отрывки из книги Цвейга уже печатались в «Неве» и «Литературной газете». Я еще приписал, что всю книгу перевел без какого бы то ни было договора, а стало быть, и гонорара и что давно пришло время через их респектабельный журнал сделать эту книгу доступной русскому читателю. Как всегда (и к этому я уже привык), началась длительная переписка, закончившаяся рекомендацией возвратиться к первому публикатору – журналу «Нева». Мне стало ясно, что со всеми моими попытками опубликовать последнюю книгу Стефана Цвейга я топчусь в circulus vitiosus, который теперь замкнулся и возвратил меня к средству, все же успех обещающему, – предлагать моего Цвейга ломтиками.

Тем временем приближался столетний юбилей Стефана Цвейга. Однако нигде в моей стране, столь много сделавшей для распространения произведений Стефана Цвейга, судя по всему, никто к этому событию особо не готовился ни в издательствах, ни в редакциях журналов. Предстоящий юбилей казался мне серьезным поводом, чтобы предложить московскому журналу «Советская музыка» несомненно интересную именно для этого журнала главу о совместной работе Цвейга и Рихарда Штрауса. К моему удивлению, ответили мне довольно быстро и проявили живой интерес. И даже попросили, сообразовываясь с родным городом Стефана Цвейга – Веной – и его богатыми музыкальными традициями, написать небольшое предисловие к этой главе. Врезку я писал с необычайным облегчением, полагая, что наконец-то появился просвет на горизонте. Я подчеркнул органическую взаимосвязь между литературной деятельностью Цвейга и его музыкальными интересами, указал на многие стихи Цвейга, положенные на музыку, и на его более позднюю привязанность к музыке и дружбу с выдающимися современниками – музыкантами и композиторами. И все это с готовой главой из книги Цвейга я послал в Москву. И вновь произошло то, что случалось уже не раз: то по телефону, то письменно редакция сообщала мне (в который раз, все снова и снова), что публикация задерживается. И, как всегда, ни слова о причинах задержки. Так проходило время, и наступило столетие со дня рождения Стефана Цвейга, но на страницах «Советской музыки» не появилось ни моего вступления к главе из книги Стефана Цвейга, ни самой главы. Вместо этого в июле того же года, когда я со своей семьей находился на юге в отпуске, по московскому радио мы прослушали передачу «Стефан Цвейг и музыка». Я не поверил своим ушам: слово в слово я прослушал свою врезку и отрывки из собственного перевода без всякого упоминания автора предисловия и переводчика. Я так и не знаю, как моя рукопись попала на радио. Выяснять все это и требовать гонорар (который, несомненно, достался кому-то из сотрудников «Советской музыки») я просто отказался.