Трейси Киддер - За горами – горы. История врача, который лечит весь мир

И все же меня не покидало чувство, что вся эта история призвана наглядно продемонстрировать трудность и, быть может, в конечном итоге тщетность затеянного Фармером предприятия. Я собирался – позже, когда пройдет достаточно времени, – поинтересоваться, что он об этом думает.

На дворе декабрь. С медицинского рейса в Бостон прошло два месяца, и вот я опять здесь, с Фармером, по другую сторону великого эпибарьера. В угасающем свете дня пригородные районы Порт-о-Пренса видятся мне точно такими же, какими я видел их раньше: хаос, грязь, разруха. Выезжая из города на коварную дорогу к Морн-Кабри, мы некоторое время следуем за тап-тапом, на бампере которого краской выведена злободневная надпись. В переводе с креольского она гласит: “Господи, прокомментируй ситуацию”. Фармер смеется.

В горы он углубляется, как всегда, на хорошей скорости. Свет фар скользит по выбоинам и валунам. Я спрашиваю, сколько имейлов он сейчас получает.

– Около двух сотен в день, – отвечает он. – Пока справляюсь.

То же самое он говорил год назад, когда получал по семьдесят пять писем в день.

Фармер добавляет:

– Что-то придется менять. Но я вовсе не выгораю, как считают некоторые. – В свете приборной панели я замечаю, как у него на мгновение напрягается челюсть, словно он вот-вот бросится в драку. – И мне не надоело.

И вновь мы прибываем в Канжи затемно, после изрядной тряски, но без приключений – ни аварий в дороге, ни столкновений с zenglendo. Фармер снимает костюм и переодевается в свою местную одежду. Мы сидим под увитым лианами навесом возле его домика. Ти Жан приносит ужин и составляет нам компанию.

Ти Жан – мускулистый парень с потрясающей улыбкой во весь рот, сын местного земледельца. Ему около тридцати, так что он успел стать свидетелем всех стадий преображения Канжи.

– Чудеса, – говорит он. – Раньше люди жили тут, как свиньи в свинарнике. А теперь к ним надо стучаться в двери.

Он имеет в виду, что у них теперь есть двери.

Ти Жан не только главный мастер на все руки, но и ближайшее доверенное лицо Фармера среди местных мужчин. “Мой начальник штаба” – так называет его Пол. И не напрасно. Часть своей зарплаты Ти Жан отдает в пользу неимущих пациентов. Насчет Национального шоссе № 3 он как-то высказался: “Я предпочел бы отремонтированную дорогу и лишних сто тысяч пациентов в год. Потому что принимать их – наше призвание”. А еще говорил мне, что если бы он был philosophe (то есть если бы у родителей хватило свиней на его обучение в старших классах школы), то написал бы книгу о гаитянской буржуазии. Сердитую книгу, подчеркнул он. Ти Жан немного разбирается в медицине и разделяет презрение Фармера к теориям, превозносящим старые традиционные методы лечения, – например, к мнению, будто травяные отвары в целом предпочтительнее синтетических лекарств. И вдобавок он главный инструктор Пола по части местных верований.

Ти Жан убежден: животные не всегда то, чем кажутся.

– Видишь черного пса, Поло? Он был здесь вчера?

– Нет.

– И он гавкнул дважды?

– Да.

Ти Жан важно кивает:

– Ммм. Гммм.

В космологии Ти Жана, как ее понимает Фармер, люди превращаются в животных только ради какой-нибудь пакости, либо же их превращают колдуны – в наказание или просто чтобы съесть. Фармер видит во всем этом “гигантское моралите, комментарий на социальное неравенство”. “Почти без исключений”, – уточняет он.

После ужина Фармер включает подводное освещение в пруду и разглядывает рыбок, перечисляя нам их виды. Воспитанному гостю надлежит любоваться рыбками и внимать. Я говорю, что это, похоже, замена маниакальному садоводству.

– Нет, – отвечает Фармер, – это то же самое, что маниакальное садоводство.

Ти Жан замечает, что пруд обходится недешево, затем обращается к Фармеру:

– Но я вовсе не осуждаю. Человек не может быть счастлив чем-то одним. Если бы ты только смотрел пациентов, ты, наверное, не был бы счастлив.

А как же путешествия, спрашивает Фармер. Ти Жан соглашается, что путешествует Фармер много.

– Ты как птица без гнезда, – говорит он.

– Но где же все-таки мое гнездо? – спрашивает Фармер.

– Твое гнездо в Гаити, – отвечает Ти Жан. – Ты ездишь повсюду, но база у тебя здесь.

Из тех пациентов, что я встречал здесь в прошлые приезды, некоторые давно похоронены, многие (их гораздо больше) разъехались по домам, но кое-кто остался. Сотрудники, информирующие население о профилактике болезней, большей частью бывшие пациенты; они, как правило, очень старательны, им верят, и, кроме того, кое-кто из них заболел как раз из-за чрезмерной уязвимости. Год назад здесь лечилась от МЛУ-ТБ семья из пяти человек. Все они поправились и уехали, за исключением одного из сыновей. Он считал, что вся семья заразилась именно от него, и так мучился чувством вины, так нервничал из-за самых разных вещей, что Фармер решил: не дело отправлять его обратно в условия пищевой конкуренции. И взял парнишку в “Занми Ласанте” социальным работником. Ти Офа, молодой человек, норовивший подарить Фармеру курицу или поросенка, прибавил в весе восемь фунтов, с тех пор как начал принимать антиретровирусные препараты. Старуха, уверенная, что ее сын убил брата при помощи колдовства, после долгой череды консультаций одумалась. Нанятый Фармером адвокат в конце концов добился снятия всех обвинений с молодого охранника из Кэ-Эпен и вытащил его из тюрьмы. Но в стране, где медицины все еще кот наплакал, еды мало, как никогда, а правосудие в лучшем случае рудиментарно, “консультациям по колдовству” и “пресечениям заключения” не будет конца. И потоку больных, конечно, тоже.