Джон Голсуори - Сага о Форсайдах 2

Он поцеловал ей руку, пробормотал: "Храни вас бог!" - схватил шляпу и выбежал.

Клер придвинула стул к электрической печке, невозмутимо излучавшей тепло, и задумалась. Сухой жар так обжигал глаза, что под конец ей почудилось, будто у нее нет больше ни век, ни влаги под ними. Ярость медленно и бесповоротно нарастала в ней. Все, что она пережила на Цейлоне до того, как однажды утром решилась на разрыв, ожило с удвоенной силой. Как он посмел обращаться с ней так, словно она девица легкого поведения, нет, хуже, потому что и та не потерпела бы такого обращения! Как он посмел поднять на нее хлыст! И как он посмел следить за ней и затеять процесс! Нет, она не сдастся.

Клер принялась методически мыть и убирать посуду. Распахнула дверь, пусть в доме гуляет сквозняк. Ночь, кажется, будет скверная, - в узком Мьюз то и дело кружится ветер.

"Как и во мне", - подумала Клер, захлопнула дверь, вынула карманное зеркальце и вздрогнула - таким бесхитростным и беспомощным показалось ей собственное лицо. Она попудрилась, подвела губы. Затем глубоко вздохнула, пожала плечами, закурила сигарету и пошла наверх. Горячую ванну!

XXI

На другой день не успела она приехать в Кондафорд, как сразу почувствовала, что атмосфера там напряженная. То ли слова, сказанные ею по телефону, то ли ее тон вселили тревогу в родителей Клер, и она сразу увидела, что притворяться веселой бесполезно, - все равно не поверят. К тому же погода стояла отвратительная - промозглая и холодная, и Клер с самого начала пришлось держать себя в напряжении.

После завтрака она избрала гостиную местом для объяснения. Вынув из сумочки полученную ею копию, она протянула ее отцу и сказала:

- Вот что мне прислали, папа.

Она услышала удивленный возглас генерала и увидела, как мать и

Динни подошли к нему.

Наконец он спросил:

- В чем здесь дело? Говори правду.

Клер сняла ногу с каминной решетки и посмотрела отцу в глаза:

- Бумажка лжет. Мы ни в чем не виноваты.

- Кто он?

- Тони Крум. Мы встретились на пароходе, возвращаясь с Цейлона.

Ему двадцать шесть, он служил там на чайной плантации, а теперь получил место у Джека Масхема - будет присматривать за его арабскими матками в Беблок-хайт. Денег у него нет. Я попросила его приехать сюда к вечеру.

- Ты его любишь?

- Нет, но он мне нравится.

- А он тебя?

- Да.

- Ты говоришь, между вами ничего не было.

- Он поцеловал меня в щеку - раза два, по-моему. Это все.

- На каком же основании бумага утверждает, что третьего числа ты провела с ним ночь?

- Я поехала с ним на его машине посмотреть Беблок-хайт; на обратном пути в лесу, миль за пять до Хенли, отказали фары. Темень была непроглядная, я предложила остаться и подождать рассвета. Мы заснули, а когда рассвело, поехали дальше.

Она услышала, как мать судорожно глотнула воздух, а у отца вырвался странный горловой звук.

- А на пароходе? А у тебя на квартире? И ты утверждаешь, что между вами ничего нет, хотя он тебя любит?

- Ничего.

- Это правда?

- Да.

- Разумеется, это правда, - вмешалась Динни.

- Разумеется! - повторил генерал. - А кто в нее поверит?

- Мы не знали, что за нами слежка.

- Когда он приедет?

- С минуты на минуту.

- Ты видела его после того, как получила извещение?

- Да, вчера вечером.

- Что он говорит?

- Обещает сделать все, что я сочту нужным.

- Ну, это естественно. Надеется он, что вам поверят?

- Нет.

Генерал отошел с бумагой к окну, словно намереваясь получше разглядеть ее. Леди Черрел села. Она была очень бледна. Динни подошла к сестре и взяла ее за руку.

- Когда он приедет, - неожиданно объявил генерал, поворачиваясь к окну спиной, - я хочу повидаться с ним один на один. Попрошу, чтобы никто не говорил с ним до меня.

- "Свидетелей просят удалиться", - шепнула Клер.

Генерал вернул ей документ. Лицо у него было подавленное и усталое.

- Мне очень жаль, папа. Мы, конечно, наделали глупостей. Добродетель еще не служит себе наградой.

- Ею служит благоразумие, - отпарировал генерал. Он дотронулся до плеча Клер и пошел к двери в сопровождении Динни.

- Мама, он верит мне?

- Да, но только потому, что ты его дочь. И чувствует, что не должен бы верить.

- Ты тоже это чувствуешь, мама?

- Я верю тебе, потому что знаю тебя.

Клер наклонилась и поцеловала мать в щеку:

- Благодарю, мамочка, но мне все равно не легче.

- Ты говоришь, этот молодой человек тебе нравится. Ты познакомилась с ним на Цейлоне?

- Нет, я впервые встретилась с ним на пароходе. И поверь, мама, мне сейчас не до страстей. Я даже не знаю, оживут ли они во мне. Наверно, нет.