Джон Голсуори - Сага о Форсайдах 2

- Не приходилось.

- У не'о не лицо, а прямо портрет. Я слышала, в Оксфорде он был чемпионом по прыжкам в длину. Это хорошо?

- Как говорится, желательно.

- Превосходно сложен, - заметила леди Монт. - Я присмотрелась к нему в Кондафорде.

- Эм, милая!..

- Ради Динни, разумеется. Что делать с садовником, который вздумал укатывать каменную террасу?

- Сказать, чтобы перестал.

- К о'да ни выглянешь из окна в Липпин'холле, он вечно тащит куда-то каток. Вот и гонг, а вот и Динни. Идем.

В столовой у буфета стоял сэр Лоренс и вытаскивал из бутылки раскрошившуюся пробку:

- Лафит шестьдесят пятого года. Один бог знает, каким он окажется.

Открывайте полегоньку, Блор. Подогреть его или нет? Ваше мнение, Эдриен?

- Раз вино такое старое, лучше не надо.

- Согласен.

Обед начался молчанием. Эдриен думал о Динни, Динни думала о Клер, а сэр Лоренс - о лафите.

- Французское искусство, - изрекла леди Монт.

- Ах, да! - спохватился сэр Лоренс. - Ты напомнила мне, Эм: на ближайшей выставке будут показаны кое-какие картины старого. Форсайта. Поскольку он погиб, спасая их, мы все ему обязаны.

Динни взглянула на баронета:

- Отец Флер? Он был хороший человек, дядя?

- Хороший? - отозвался сэр Лоренс. - Не то слово. Прямой, да; осторожный, да - чересчур осторожный по нынешним временам. Во время пожара ему, бедняге, свалилась на голову картина. А во французском искусстве он разбирался. Он бы порадовался этой выставке.

- На ней нет ничего, равного "Рождению Венеры", - объявил Эдриен.

Динни с благодарностью взглянула на него и вставила:

- Божественное полотно!

Сэр Лоренс приподнял бровь:

- Я часто задавал себе вопрос, почему народы утрачивают чувство поэзии. Возьмите старых итальянцев и посмотрите, чем они стали теперь.

- Но ведь поэзия немыслима без пылкости, дядя. Разве она не синоним молодости или, по меньшей мере, восторженности?

- Итальянцы никогда не были молодыми, а пылкости у них и сейчас хватает. Посмотрела бы ты, как они кипятились из-за наших паспортов, когда мы были прошлой весной в Италии!

- Очень тро'ательно! - поддержала мужа леди Монт.

- Весь вопрос в способе выражения, - вмешался Эдриен. - В четырнадцатом веке итальянцы выражали себя с помощью кинжала и стихов, в пятнадцатом и шестнадцатом им служили для этого яд, скульптура и живопись, в семнадцатом - музыка, в восемнадцатом - интрига, в девятнадцатом - восстание, а в двадцатом их поэтичность находит себе выход в радио и правилах.

- Было так тя'остно вечно видеть правила, которых не можешь прочитать, - вставила леди Монт.

- Тебе еще повезло, дорогая, а я вот читал.

- У итальянцев нельзя отнять одного, - продолжал Эдриен. - Из века в век они дают великих людей в той или иной области. В чем здесь дело, Лоренс, - в климате, расе или ландшафте?

Сэр Лоренс пожал плечами:

- Что вы скажете о лафите? Понюхай, Динни. Шестьдесят лет назад тебя с сестрой еще не было на свете, а мы с Эдриеном ходили на помочах. Вино такое превосходное, что этого не замечаешь.

Эдриен пригубил и кивнул:

- Первоклассное!

- А ты как находишь, Динни?

- Уверена, что великолепное. Жаль только тратить его на меня.

- Старый Форсайт сумел бы его оценить. У него был изумительный херес. Эм, чувствуешь, каков букет?

Ноздри леди Монт, которая, опираясь локтем на стол, держала бокал в руке, слегка раздулись.

- Вздор! - отрезала она. - Любой цветок - и тот лучше пахнет.

За этой сентенцией последовало всеобщее молчание.

Динни первая подняла глаза:

- Как чувствуют себя Босуэл и Джонсон, тетя?

- Я только что рассказывала о них Эдриену. Босуэл укатывает каменную террасу, а у Джонсона умерла жена. Бедняжка. Он стал дру'им человеком. Целыми днями что-то насвистывает. Надо бы записать его мелодий.

- Пережитки старой Англии?

- Нет, современные мотивы. Он ведь просто придумывает их.

- Кстати, о пережитках, - вставил сэр Лоренс. - Динни, читала ты такую книжку: "Спросите маму"?

- Нет. Кто ее написал?

- Сертиз. Прочти: это корректив.

- К чему, дядя?

- К современности.

Леди Монт отставила бокал; он был пуст.

- Как умно сделали в тысяча девятисотом, что закрыли выставку картин. Помнишь, Лоренс, в Париже? Там были какие-то хвостатые штуки, желтые и голубые пузыри, люди вверх но'ами. Динни, пойдем, пожалуй, наверх.

Вскоре вслед за ними туда же поднялся Блор и осведомился, не спустится ли мисс Динни в кабинет. Леди Монт предупредила:

- Опять по поводу Джерри Корвена. Пожалуйста, Динни, не поощряй свое'о дядю. Он надеется все уладить, но у не'о ниче'о получиться не может...