Джон Голсуори - Сага о Форсайдах 2

Майкл кивнул. Из своей единственной встречи с Уилфридом он вынес примерно такое же впечатление.

- А тебе известно, что он сам просил издателя написать письмо?

- Что же теперь будет? - беспомощно спросила Динни.

Майкл пожал плечами.

- Майкл, неужели никто не поймет, в каком положении он тогда оказался?

- Люди с воображением встречаются редко. Я не смею утверждать, что сам могу понять его. А ты можешь?

- Только потому, что это - Уилфрид.

Майкл стиснул ей руку:

- Я рад, что у тебя старомодный недуг, а не просто современная "физиологическая потребность".

XX

Пока Динни одевалась, к ней в комнату вошла тетка:

- Твой дядя прочел мне эту статью. Удивляюсь!

- Чему, тетя?

- Я знавала одно'о Колтема, но он умер.

- Этот тоже когда-нибудь умрет.

- Динни, где ты заказываешь такие лифы на косточках? Очень удобные.

- У Хэрриджа.

- Твой дядя говорит, что Дезерт должен выйти из свое'о клуба.

- Уилфриду решительно наплевать на клуб, - он за все время там и десяти раз не был. Но я не надеюсь, что он напишет туда о своем выходе.

- Заставь е'о.

- Тетя, мне никогда не придет в голову заставлять его что-нибудь делать.

- Это так ужасно, ко'да тебе кладут черные шары!

- Тетя, милая, можно мне подойти к зеркалу? Леди Монт пересекла комнату и взяла с ночного столика тоненькую книжечку:

- "Барс"! Но он же изменил их, Динни.

- Нет, тетя. У него не было пятен, которые можно менять.

- А крещение, и вообще?

- Если в крещении есть какой-то смысл, значит, оно - надругательство над детьми, которые не в состоянии понять, в чем оно заключается.

- Динни!

- Да, я так считаю. Нельзя ни на что обрекать людей без их согласия. К тому времени, когда Уилфрид научился мыслить, у него уже не было веры.

- Значит, он не отрекся, а принял.

- Он это знает.

- Поделом этому арабу, - объявила леди Монт, направляясь к двери. Какая навязчивость! Если тебе нужен ключ от двери, возьми у Блора.

Динни торопливо закончила туалет и побежала вниз. Блор был в столовой.

- Тетя Эм велела дать мне ключ, Блор, и вызовите, пожалуйста, такси.

Дворецкий позвонил на стоянку такси, принес девушке ключ и сказал:

- Миледи привыкла высказывать свои мысли вслух, так что я поневоле все знаю, мисс. Утром я и говорю сэру Лоренсу: "Если бы мисс Динни могла его увезти в горную Шотландию, куда газеты не доходят, это сберегло бы им много нервов". В наше время, если замечали, мисс, что ни день - новое событие, да и память у людей не такая, как прежде. Вы простите, что я об этом заговорил.

Динни взяла ключ:

- Наоборот, я благодарна вам, Блор. Я и сама ничего лучшего не желала бы. Только боюсь, он сочтет такой шаг недостойным.

- В наше время молодые леди умеют добиваться всего, чего захотят.

- Мужчинам все-таки приходится соблюдать осторожность, Блор.

- Конечно, мисс. Родные - трудный народ, но все как-нибудь образуется.

- Думаю, что мы выдержим эту свистопляску.

Дворецкий сокрушенно покачал головой:

- По-моему, тот, кто ее начал, изрядно виноват. Зачем без нужды причинять другим неприятности? Такси у подъезда, мисс.

В машине девушка опустила оба боковых стекла и наклонилась вперед, чтобы ей обдувало сквозняком разгоряченные щеки. Она была полна таким сладостным волнением, что в нем тонули даже злоба и негодование, которое вызвала у нее рецензия. На углу Пикадили она увидела плакат: "Все на дерби!" Завтра дерби! Оказывается, она перестала замечать время! Дин ни ехала в Сохо, где они с Уилфридом собирались пообедать у Блафара, но такси двигалось медленно - накануне национального празднества уличное движение было особенно оживленным. У дверей ресторана со спаниелем на поводке стоял Стэк. Он протянул ей конверт:

- Мистер Дезерт послал меня к вам с запиской, а я прихватил с собой пса, - пусть погуляет.

"Динни, родная,

Прости, что сегодня подвел. Весь день терзаюсь сомнениями. Дело вот в чем: пока я не узнаю, как на меня посмотрят после этой истории, мне не отделаться от мысли, что я не вправе компрометировать тебя. Ради тебя самой я должен избегать появляться с тобою на людях. Надеюсь, ты прочла "Дейли фейз"? Травля началась. С неделю хочу побыть один - посмотрю, как все обернется. Я не сбегу, мы сможем переписываться. Ты меня поймешь. Собака стала моей отрадой. Ею я тоже обязан тебе. До скорого свидания, любимая.

Твой Уилфрид".

Динни стоило величайшего напряжения не схватиться руками за сердце на глазах у шофера. Вот и свершилось то, чего она все время втайне боялась, - она отрезана в самый разгар боя. Сделав над собой еще одно усилие, она дрожащими губами выдавила: "Подождите минутку", - и повернулась к Стэку: