Джон Голсуори - Сага о Форсайдах 2

- Да, таких, с которыми стоять рядом и то противно. Нет, я - отверженный.

- А Динни?

- С ней я все улажу.

Майкл взялся за шляпу:

- Если я могу быть полезен, рассчитывай на меня. Спокойной ночи, старина,

- Благодарю. Спокойной ночи!

Прежде чем Майкл вновь обрел способность рассуждать, он уже был на улице. Уилфрид попал в ловушку! Он до того ослеплен своим бунтарским презрением к условностям и почитателям их, что разучился здраво смотреть на вещи, - это ясно. Но нельзя безнаказанно зачеркивать ту или иную черту в едином образе Англичанина, - кто изменит в одном, того и в другом сочтут изменником. Разве те, кто не знает Уилфрида близко, поймут это нелепое чувство сострадания к своему же палачу? Горькая и трагичная история. Ему без суда и разбора публично приклеят ярлык труса.

"Конечно, - думал Майкл, - у него найдутся защитники: всякие там маньяки-эгоцентристы или красные, но от этого ему будет только хуже. Нет ничего отвратительнее, чем поддержка со стороны людей, которых ты не понимаешь и которые не понимают тебя. И какой прок от такой поддержки для Динни, еще более далекой от них, чем Уилфрид? Все это..."

Предаваясь этим невеселым размышлениям, Майкл пересек Бондстрит и через Хэй-хилл вышел на Беркли-сквер. Если он не повидает отца до возвращения домой, ему не уснуть.

На Маунт-стрит его родители принимали из рук Блора белый глинтвейн особого изготовления - средство, гарантирующее сон.

- Кэтрин? - спросила леди Монт. - Корь?

- Нет, мама, мне нужно поговорить с отцом.

- Насчет это'о молодо'о человека... который переменил рели'ию? Мне все'да было при нем не по себе: он не боялся грозы, и вообще.

Майкл вытаращил глаза от удивления:

- Да, об Уилфриде.

- Эм, абсолютная тайна! - предупредил сэр Лоренс. - Ну, Майкл?

- Все правда. Он не хочет и не станет отрицать. Динни об этой истории знает.

- Что за история? - спросила леди Монт.

- Арабы-фанатики под страхом смерти принудили его стать ренегатом.

- Какая нелепость!

"Боже мой, почему бы всем не встать на такую же точку зрения?" мелькнуло в голове у Майкла.

- Итак, по-твоему, я должен предупредить Юла, что опровержения не последует? - мрачно произнес сэр Лоренс.

Майкл кивнул,

- Но ведь дело на этом не остановится, мой мальчик.

- Знаю. Он ничего не хочет слушать.

- Гроза, - неожиданно объявила леди Монт.

- Совершенно верно, мама. Он написал об этом поэму, и превосходную.

Завтра он посылает издателю новый сборник, в который включил и ее. Папа, заставьте Юла i - Джека Масхема по крайней мере молчать. Им-то, в конце концов, какое дело?

Сэр Лоренс пожал худыми плечами, которые, несмотря на груз семидесяти двух лет, только-только начинали выдавать возраст баронета.

- Все сводится к двум совершенно различным вопросам, Майкл. Первый как обуздать клубные сплетни. Второй касается Динни и ее родных. Ты говоришь, что Динни знает; но ее родные, за исключением нас, не знают. Она не сказала нам; значит, им тоже не скажет. Это не очень красиво. Это даже не умно, - уточнил сэр Лоренс, не ожидая возражений, - так как все равно рано или поздно обнаружится и они никогда не простят Дезерту, что он женился, не сказав им правду. Я и сам бы не простил, - дело слишком серьезное.

- О'орчительное! - изрекла леди Монт. - Посоветуйтесь с Эдриеном.

- Лучше с Хилери, - возразил сэр Лоренс.

- Папа, во втором вопросе решающее слово, по-моему, за Динни, - вмешался Майкл. - Ей надо сообщить, что кое-какие слухи уже просочились. Тогда она или Уилфрид сами расскажут ее родным.

- Если бы только Динни позволила ему оставить ее! Не может же Дезерт настаивать на браке, когда в воздухе носятся такие слухи!

- Не думаю, что Динни оставит е'о, - заметила леди Монт. - Она слишком дол'о выбирала. Мечта всей юности!

- Уилфрид сказал, что считает себя обязанным оставить ее. Ах, черт побери!

- Вернемся к первому вопросу, Майкл. Я, конечно, могу попытаться, но сомневаюсь, что из этого будет толк, особенно если выйдет его поэма. Что она собой представляет? Оправдание?

- Скорей объяснение.

- Горькое и бунтарское, как его прежние стихи? Майкл утвердительно кивнул.

- Из сострадания они, пожалуй, еще промолчали бы, но с такой позицией ни за что не примирятся. Я знаю Джека Масхема. Бравада современного скепсиса для него ненавистней чумы.

- Не стоит гадать, что будет, но, по-моему, мы все обязаны оттягивать развязку как можно дольше.

- Уповайте на отшельника, - изрекла леди Монт. - Спокойной ночи, мой мальчик. Я иду к себе. Присмотрите за собакой, - ее еще не выводили.