У него накопилось много компрометирующих фактов об остальных членах Совета старейшин, но он их не оглашал, а берег как могучее средство, когда надо будет принудить того или другого члена Совета совершить что-либо задуманное им - Бен-Аммоном.
Когда Иисус первым поманил к себе Бен-Акибу, то, в силу своей соглядатайской привычки и желания подсмотреть, он шагнул вслед за Бен-Акибой и остановился за его спиной, прочел написанное на песке имя сводницы и ее воспитанницы. Это не было новостью для Бен-Аммона. Его шпионы давно донесли ему о связях старой сводницы и Бен-Акибы. И когда последний, сраженный обличительным именем на песке, поспешно удалился, Бен-Аммон понял причину такого бегства.
Когда второй старейшина предстал перед Иисусом и остановился как вкопанный перед вновь появившимся именем, Бен-Аммон вспомнил, что в архивах его памяти хранятся сплетни многолетней давности о странной и быстрой смерти совсем не старого богача, от которого Исаак унаследовал вдову и богатство.
Когда же перед Иисусом предстал Дауд Несосчитанный, Бен-Аммон вспомнил, что в ранней молодости этого человека прозвали Даудом Голодным, так как он был нищ и влачил жалкое существование.
Когда и Дауд зашагал вслед за уходящим Исааком, ему стало ясно, что Иисус обличил его в преступном приобретении богатств. Бен-Аммон умел принимать быстрые решения, он решил не ждать обличений пророка и решил уйти сейчас, немедленно, пока на песке не успело появиться новое имя. Это имя могло быть именем его дочери-красавицы, с которой он вступил в кровосмесительную связь после смерти жены. Сначала она сопротивлялась, а потом... Да, нечего было ждать... и он стремительно зашагал вслед за Даудом.
Теперь перед Иисусом осталась только Эсфирь и стоящая за ней в некотором отдалении стража. Эсфирь молча смотрела в лицо Учителя, про которого много слышала разных толков, но видела его впервые.
Учитель был красив. В рамке струящихся и ниспадающих на плечи локонов она видела бледное, с легким загаром лицо и широко открытые синие-пресиние глаза, которые излучали что-то тихое, умиротворяющее, ласковое, как нежное касание руки матери. Не отрываясь она смотрела на это лицо, испытывая при этом облегчение, какое приносит ласковое дуновение ветра в знойный день, как вдруг услышала Его тихий голос:
- Женщина! Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?
Срывающимся шепотом она ответила:
- Никто, Учитель!
Иисус сказал ей:
-И Я не осуждаю тебя: иди и впредь не греши.
И тут при этих словах Иисуса ее сознание, как пламенем, озарила мысль, что ей вернули жизнь, что ее вырвали из рук позорной и мучительной смерти и что вновь перед нею сияющий, полный солнца и радости мир. Этому было так трудно поверить. Это было так внезапно, что она тихо переспросила:
- Я свободна? Я могу идти?
- Иди с миром, - повторил Иисус.
И тогда она зашагала, боязливо оглядываясь, как бы замершая поодаль стража не бросилась за нею вдогонку. Шаги ее ускорялись и перешли в бег. Воцарившаяся за нею тишина вдруг нарушилась шумом заговорившей толпы, где слышались одобрительные восклицания. Рокот ее смолкал по мере удаления женщины.
Прибежав домой, Эсфирь дала полный отчет себе в том, что это уже не ее дом, что возвратившийся из своей поездки муж не примет ее опозоренную и прогонит. Она также сознавала, что ее прежняя жизнь сломана, закончена и что надо начинать какую-то новую жизнь, а какую - она не знала.
Собрав кое-какую одежду и кое-что из провизии в мешок, она завернулась в дорожный плащ, так, чтобы люди не видели ее лица, а только глаза, и спешно покинула дом.
Иисус в тот же день покинул Иерусалим. И когда он вечером того же дня расположился на ночлег в постоялом дворе, Его ученики привели к нему Эсфирь. Она предстала перед Ним спокойная, полная внутренней решимости.
- Учитель! - сказала она. - Моя прежняя жизнь привела меня к порогу смерти. Ты спас меня, но ты не сказал, какой должна быть моя новая жизнь. Научи меня.
Состоялась долгая беседа. В конце ее Иисус поручил Эсфирь одному из своих учеников, которому велел отвести ее этой же ночью в одну из Общин ессеев, расположенную в глубине страны.
Глава II
ЭСФИРЬ
Ночная беседа с Иисусом не только обогатила Эсфирь нравственными наставлениями, но и раскрыла ей глаза на угрожающую опасность. Эпизод с избавлением грешницы от заслуженной ею смерти нанес посрамление Совету старейшин, с которым он никогда не примирится. Эсфирь должна была исчезнуть, и для этого было достаточно отдать приказание исполнителям судебной власти, чтобы они задушили ее в темном переулке. Эсфирь должна была бежать из Иерусалима и из Иудеи. И представился удобный случай.
Читать дальше