Редьярд Киплинг - Девять сборников рассказов

-- Дела-то худые, старуха, -- сказал он. -- Не залезают ведь люди под крыши своих бунгало, чтобы умереть, и не натягивают потом парусины. Давайте-ка подумаем, что все это значит.

-- Давайте лучше подумаем об этом в другом месте, -- предложил я.

-- Превосходная мысль! Гасите лампы. Мы сейчас пойдем ко мне в комнату.

Я не стал гасить лампы. Я пошел в комнату Стрикленда первый и предоставил ему самому погружать столовую в темноту. Он пришел вслед за мной, мы закурили и стали думать. Думал Стрикленд. Я не переставая курил: мне было страшно.

-- Имрей вернулся, -- сказал Стрикленд. -- Вопрос в том, кто убил Имрея? Не говорите мне ничего, у меня есть на этот счет свое мнение. Когда я нанял это бунгало, большая часть слуг Имрея перешла ко мне. Имрей был человек простодушный и безобидный, не так ли?

Я согласился с ним, хотя лежавший под скатертью ком видом своим не подтверждал ни того, ни другого.

-- Если я созову всех слуг, они станут тут плечом к плечу и будут лгать, как ариане. Что бы вы предложили?

-- Вызывать их поодиночке, -- сказал я.

-- Тогда они убегут и все разболтают товарищам, -- возразил Стрикленд -- Надо разъединить их. Как вы думаете, ваш слуга что-нибудь знает?

-- Может быть, впрочем, нет, вряд ли. Он ведь здесь всего каких-нибудь два-три дня,-- ответил я. -- А как по-вашему?

-- Боюсь что-нибудь утверждать. Только все-таки как же этот человек умудрился угодить поверх навеса?

За стеною послышался глухой кашель. Это означало, что Бахадур Хан, лакей Стрикленда, проснулся и собирается укладывать своего господина спать.

-- Войди,--сказал Стрикленд.-- Ночь-то какая сегодня теплая, правда?

Бахадур Хан, здоровенный, высокий мусульманин, подтвердил, что ночь действительно теплая, но заметил, что, по всей вероятности, опять пойдет дождь и что, с позволения его чести, тогда будет легче дышать.

-- Действительно, так оно и будет, если господь приведет, -- ответил Стрикленд, стягивая с себя сапоги. -- Сдается мне, Бахадур Хан, что я очень уж давно без жалости заставляю тебя работать, с того самого дня, когда ты ко мне нанялся. Когда же это было?

-- Неужели Сын Неба не помнит? Это было, когда Имрей-сахиб втайне уехал в Европу и никого не предупредил. И мне -- даже мне -- была оказана великая честь. Покровитель Бедных сделал меня своим слугою.

-- А разве Имрей-сахиб уехал в Европу?

-- Такая идет молва среди его бывших слуг.

-- А ты что, пойдешь к нему опять служить, когда он вернется?

-- Ну, конечно, сахиб. Это был добрый хозяин, и слугам у него жилось хорошо.

-- Ты прав. Вот что, я очень устал, но завтра я поеду охотиться на оленей. Дай-ка мне мое ружьецо, то, с которым я на черного оленя хожу, там оно, в ящике.

Слуга наклонился над ящиком, достал оттуда стволы, ложе и замок и передал Стрикленду, который стал собирать ружье, меланхолически при этом зевая. Потом он потянулся к патронташу, вытащил оттуда большой патрон и вставил его в казенную часть "360 экспресс".

-- Так, выходит, Имрей-сахиб уехал в Европу тайком! Очень это странно, Бахадур Хан, не правда ли?

-- Что я могу знать о путях белых людей, Сын Неба?

-- Разумеется, очень мало. Но сейчас ты узнаешь больше. Мне довелось проведать, что Имрей-сахмб вернулся из своих далеких странствий и даже что сейчас вот он лежит здесь, за стеной, и ждет своего слугу.

-- Сахиб!

Свет лампы скользнул по стволам ружья, наставленного на широкую грудь Бахадур Хана.

-- Поди посмотри -- сказал Стрикленд -- Лампу возьми. Твой господин устал и ждет тебя. Ступай!

Слуга взял лампу и направился в столовую. Стрикленд пошел за ним, почти подталкивая его дулом ружья. Несколько мгновений тот смотрел на зияющую наверху черноту, на извивающуюся под ногами змею; когда же наконец взгляд его упал на то, что лежало на столе, лицо его омрачилось.

-- Ну как, видел? -- спросил Стрикленд после минутного молчания.

-- Да, видел. Я только комок глины в руках у белого человека Что ваша милость собирается сделать?

-- Повесить тебя до конца месяца. А что же еще?

-- За то, что я его убил? Погоди, сахиб, выслушай меня. Однажды, когда он проходил среди нас, его слуг, он взглянул на моего ребенка, на четырехлетнего. Он околдовал его, и через десять дней мальчик мой умер от лихорадки!

-- Что же такое сказал Имрей-сахиб?

-- Он сказал: "Какой красивый мальчик" -- и похлопал его по головке. От этого ребенок и умер. Вот почему я убил Имрея-сахиба; это было в сумерках; он вернулся со службы и спал. Потом я положил его на балку крыши и натянул парусину. Сыну Неба все известно. Я слуга Сына Неба.