И Хэммил запел prestissimo*: Славлю ныне, господь, тебя, За благодать, что несешь, любя.
Вот теперь слышно, что мы благодарны за благодать. Как там дальше?
* Очень быстро (ит.).
Если я ночью томим тоской,
Дай моим думам святой покой,
От искушений мой сон храни,
Скорей, Мотрем!
От наваждений оборони.
Ну и лицемер же вы!
-- Перестаньте кривляться! -- оборвал его Лаундз.-- Насмехайтесь вволю над чем угодно, но этот гимн оставьте в покое. Для меня он связан с самыми священными воспоминаниями.
-- Летние вечера за городом, цветные стекла окон, меркнущий свет, ты и она рядышком, склонили головы над церковными гимнами, -- подхватил Мотрем.
-- Да, а толстый майский жук ударил тебя в глаз, когда ты шел домой. Аромат сена, луна величиной с шляпную картонку на верхушке копны, летучие мыши, розы, молоко и мошкара, -- продолжал Лаундз.
-- И еще наши матери. Помню, как сейчас: мама пела мне этот гимн в детстве, убаюкивая на ночь, -- добавил Спэрстоу.
В комнате окончательно сгустилась темнота. Слышно было, как Хэммил беспокойно ерзает в шезлонге.
-- И в результате вы поете благодарственные гимны, -- раздраженным тоном проговорил он, -- когда вы на семь сажен погрузились в ад! Мы недооцениваем умственные способности господа, притворяясь, будто мы чтото собой представляем, в то время как мы просто казнимые за дело разбойники.
-- Примите две таблетки, -- сказал Спэрстоу, -- печень у вас казнимая, вот что.
-- Наш миролюбивый Хэммил сегодня в отвратительном настроении. Не завидую я его кули завтра, -- проговорил Лаундз, когда слуги внесли лампы и стали накрывать к обеду.
Спэрстоу улучил момент, когда все рассаживались за столом, на котором стояли жалкие отбивные из козлятины, яйца под острым соусом и пудинг из тапиоки, и шепнул Мотрему:
-- Молодец, Давид!
-- В таком случае присматривайте за Саулом, -- последовал ответ.
-- О чем вы там шепчетесь? -- подозрительно спросил Хэммил.
-- Говорим, что хозяин вы дрянной. Мясо не разрезать, -- нашелся Спэрстоу, сопровождая свои слова добродушной улыбкой. -- И это у вас называется обед?
-- Я тут ни при чем. А вы ждали, что я закачу пир?
За едой Хэммил постарался обидеть всех гостей по очереди, отпуская намеренно оскорбительные замечания, и при каждом следующем выпаде Спэрстоу толкал ногой под столом потерпевшего. При этом ни с одним он не посмел обменяться понимающим взглядом. Лицо у Хэммила побледнело и заострилось, глаза были неестественно расширены. Никто из гостей и не думал обижаться на его яростные нападки, но, как только обед закончился, все стали собираться.
-- Не уходите. Вы только-только начали забавлять меня. Надеюсь, я ничего такого неприятного не сказал. Экие вы недотроги. -- Тон его тут же переменился, сделался униженным, молящим: -- Слушайте, неужели вы в самом деле уедете?
-- Где ем, там и сплю, выражаясь словами благословенного Джорокса, -проговорил Спэрстоу. -- Я хочу взглянуть на ваших кули, если не возражаете. У вас, наверное, найдется, куда меня положить?
Остальные, сославшись на неотложные дела следующего дня, сели на лошадей и отбыли все вместе, сопровождаемые уговорами Хэммила приехать через неделю в воскресенье. Дорогой, едучи рядом с Мотремом, Лаундз облегчил свою душу:
-- В жизни так не хотелось дать по физиономии хозяину дома за его собственным столом. Меня обвинил, что я плутую в висте, напомнил, что я ему должен. Вам прямо в лицо заявил, что вы чуть ли не лжец! Вы както недостаточно возмущены.
-- Так и есть, -- ответил Мотрем. -- Жаль его! Видели вы, чтобы когданибудь старина Хэмми так себя вел? Бывало ли хоть отдаленно похожее?
-- Это его не извиняет. Спэрстоу, не переставая, пинал меня, вот я и сдерживался. А то бы я...
-- Ничего бы вы не сделали. Вы бы поступили, как Хэмми с Джевинсом: не стали бы осуждать его -- в такую жарищу. Черт побери, пряжка от уздечки прямо раскаленная! Давайте немного пустим рысью, осторожней, здесь полно крысиных нор.
Десять минут рыси исторгли у Лаундза, когда он наконец, обливаясь потом, остановился, уже вполне мудрое замечание:
-- Хорошо, что Спэрстоу сегодня ночует у него.
-- Да-а-а. Хороший он человек, Спэрстоу. Тут наши дороги расходятся. До следующего воскресенья, если меня эа это время не доконает солнце.
-- До воскресенья, если только министр финансов Старого Пня не подсыплет мне чего-нибудь в пищу. Доброй ночи и... благослови вас боже!
-- Что с вами?
-- Так, ничего, -- Лаундз поднял хлыст и, огрев по боку кобылу Мотрема, добавил:-Славный вы парень, вот и все.
Читать дальше