Рене Клер: Китайская принцесса

Костюм: единственная приличная пара. Сорочки, которые обычно более всего изнашиваются в самых заметных местах. К счастью, это не относится к обуви.

Если подметки прохудились, следует ступать прямо по земле и молиться, чтобы не было дождя.

Чувства: достаточно горькие. Женщины стремятся заверить в своем бескорыстии лишь богатых мужчин. В отношении остальных они не очень стараются.

Подведя эти итоги и оказавшись на углу улицы Бланш и улицы Фонтен, я почувствовал усталость и остановился на перекрестке. Вероятно, в этот самый момент поднос с двумя артишоками, столь омрачившими мое детство, пронесся в моей памяти, в то время как голос отца подталкивал к принятию решения.

- Бедный мой отец, почему же вы сами решили сесть в ту злополучную лодку?

Каждый сделанный шаг приближает нас к нашему предназначению. Если линия моей удачи пересекает улицу Фонтен, разве не ужасно, что ничто не подскажет мне, какую ошибку я совершу, свернув на улицу Бланш? Собаки обладают нюхом, позволяющим им почуять зверя, приближение грозы, а их хозяева пользуются только разумом, своим превосходным разумом, который, однако, не предостерег Наполеона, когда он направился в Ватерлоо, а моего отца, когда он собрался на мирную рыбалку. Лично я не хочу больше доверять этому слепцу, разуму.

Подброшенная вверх монета имеет такое же представление о будущем, как и самые светлые умы, самые ловкие расчетчики. Я превращу свою жизнь в игру случая!

- Вам бы лучше пойти спать, - сказал мне полицейский, к которому были обращены последние слова моей речи.

- Если число букв на вывеске первой же лавки у меня за спиной окажется четным, - ответил я, - я пойду по улице Фонтен.

- Согласен, - сказал полицейский.

Число оказалось нечетным. Следуя совету богов, я пошел по улице Бланш.

Фомы неверующие тщетно будут пытаться отвергнуть шанс, давая самые устрашающие имена порожденным им явлениям. Так или иначе, но шанс всегда существует. И если бы его не было, то в отеле "Плаза" не оказался бы среди постояльцев молодой человек, обладатель дюжины отличных костюмов от лучшего портного и автомобиля, вокруг которого всегда толпились прохожие. Этим молодым человеком был я сам. Сменив имя, чтобы сбить с толку связанные с ним воспоминания, я вообще с трудом припоминал, кто я такой. Относительно происхождения моего процветания говорили много глупостей. Тогда как объяснение было самое простое, и оно станет понятно, коли вы соблаговолите последовать за мной на улицу Бланш месяцем раньше.

Если бы я пошел по улице Фонтен, я бы не встретил на тротуаре улицы Бланш бразильца в вечернем костюме, который, наклонившись над ручьем, держал в руке горевшую зажигалку. Если бы я не остановился рядом с этим забулдыгой, я бы не узнал, что он расстроен потерей брильянтовой запонки, подарка бабушки. Если бы я не нашел эту драгоценность, бразилец не пригласил бы меня подкрепить свои силы вместе с ним. Когда взошло солнце, мы уже были закадычными друзьями.

Только что приехавший в Париж бразилец не знал, что ему делать с деньгами.

Поскольку я не испытывал таких затруднений, мы были созданы друг для друга.

После обращения за советом к богам с помощью газеты (позднее я изложу суть этого метода) я сумел убедить своего нового друга, что мое богатство не меньше его, в результате чего его кошелек стал моей собственностью. Ничто так не привлекает к себе деньги, как сами деньги. Это напоминает рыбу, кусающую саму себя. У бразильца было несколько товарищей, как и он, не лишенных этой бесценной приманки, с которыми он меня познакомил. Оказывая то одному, то другому разные услуги, перезанимая деньги у одного, чтобы вернуть другому, я сумел поддерживать свое реноме до того дня, когда дядя одного из них, владевший то ли оловянными копями, то ли предприятием по изготовлению удобрений из рыбных отходов, не сделал меня своим доверенным лицом. Сам не зная как, я быстро стал влиятельным деловым человеком, к которому прислушивались с тем большим вниманием, что я был единственным, кто сознавал, что ни в чем не разбирается. Подобный быстрый успех предполагает серию непрерывных удач, так что пора объяснить, каким образом, пользуясь научным методом, именуемым суеверием, я избегал провалов, каждый из которых означал бы мое разорение. Вопреки общепринятому мнению, богатство сопутствует тем, кто поздно встает, то есть тем, кто не бросается очертя голову в омут дел. Просыпаясь, я требовал принести мне газеты и, не утруждая себя прочтением новостей (газеты ведь пишут о том, что уже случилось, а меня интересовало то, что еще произойдет), кидал взгляд на последнюю букву последней строки в выбранной наобум колонке. Если эта буква была согласной, день обещал быть благоприятным. Если гласной, я понимал, что действовать надо осмотрительно. Сие первое испытание, подобное смоченному пальцу для определения направления ветра, давало, однако, лишь самую общую и суммарную информацию. Моя метеорология обладала куда более сложными правилами. Если вдоль правой стороны все той же колонки, которую я пробегал глазами снизу вверх, обнаруживались три согласные или три гласные, следовавшие друг за другом вертикально, первая информация подтверждалась или опровергалась. Но благоприятная конъюнктура пяти согласных аннулировала неблагоприятное воздействие трех нанизанных друг на друга гласных, и наоборот (в расчет принимались только группы букв в нечетном количестве, тогда как парные - само собой - были нейтральными). Что касается цифры семь, она выражала неукоснительное предсказание оракула: семь гласных обязывали ничего не предпринимать, и я проводил весь этот печальный день в постели. Семь согласных поднимали меня с постели прыжком, и я бросался навстречу обещанной фортуне. Я излагаю мою систему в самых общих чертах, хотя она содержала ряд меньших по значению механизмов, описание которых заняло бы слишком много места.