Джон Стейнбек - И проиграли бой

Старик повернулся и понуро зашагал прочь.

Низко над землей стелился дым от плит. Запахло жареной свининой, стали собираться люди. Мак все глядел вслед Андерсону.

- Ну как, Джим, понял, каково быть партийным? Об этом только в книгах красиво пишут - романтика. Дамочки щебечут о "правящем классе", который "попирает интересы рабочих". А быть партийным - тяжкая ноша. Ведь для этого несчастного старика тот фургончик милее всего на свете. А спрос с меня! Я-то думал, что привезу тебя сюда, обучу кое-чему, чтоб ты уверенности набрался, а сам, видишь, только жалуюсь, ною без конца. Вместо того, чтоб тебя подбадривать, наоборот... Что за черт! За малыми заботами так трудно главное не потерять. Ну, чего ты все молчишь да молчишь?

- Да ты мне и слова сказать не даешь.

- И верно. Ну, говори! Пока у меня все мысли о бедняге Джое, о том, как его подстрелили. Он, конечно, не ахти какой умник, но уж отваги хоть отбавляй.

- Славный мужичок был.

- Помнишь, как он говорил? "Меня бьют, а я им все одно: суки вы!" Ох, Джим, как паршиво, пусто на душе, не дай тебе бог это испытать.

- Может, подкрепишься жареной свининой и по легчает.

- Пожалуй, ты прав. Утром-то я толком и не поел. Пойдем перекусим.

От шоссе к веренице машин подъехал большой грузовой фургон. Из кабины суетливо выскочил человечек и на правился к лагерю.

- Кто у вас здесь главный? - начальственным тоном спросил он у Мака.

- Дейкин. Вон он, там, в большой палатке.

- Я - следователь. Приехал за телом.

- А где ж ваша охрана?

Человечек лишь фыркнул.

- На что мне охрана? Я следователь. Так где покойный?

- Вон в той белой палатке. Вас дожидается.

- Что ж сразу не сказал? - И, фыркая и пыхтя, точно паровоз, он отошел.

- Слава богу, что среди наших противников таких мало, - вздохнул Мак. - Этот недомерок не трус. Один приехал. Даже на Джоя чем-то смахивает.

Они подошли к кухне. Двое мужчин пронесли мимо них тело Джоя, позади важно вышагивал следователь.

У плит каждому прямо в руки давали кусок жирной свинины. Поевшие обтирали губы рукавом. На плитах еще шипели, дожариваясь, куски мяса.

- Пахнет аппетитно! - сказал Мак. - Давай-ка отведаем. Я голодный как волк.

Повара сунули им по куску непрожаренной свинины, и друзья отошли, мясо оказалось не таким уж жестким.

- То, что не прожарилось, не ешь, - предупредил Мак. - Доку бы сказать: пусть запретит сырую свинину есть. Заболеют же люди.

- Изголодались, ждать им уже невмоготу, - ответил Джим.

10

Полное безразличие овладело людьми. Они безучастно глядели прямо перед собой. Казалось, нет сил даже говорить. Хмурые оборванные женщины вяло и равнодушно жевали мясо, и поев, вытирали руки о платья. Их мрачным безразличием напитался сам воздух окрест .

Мак с Джимом обошли лагерь, и Мак тоже помрачнел.

- Их нужно чем-то занять, неважно чем. Нельзя, чтоб они вот так сидели. Тогда забастовке, считай, конец. Эх! Ну что ж это с ними, а?! Ведь утром убили их товарища, и решимости должно прибавиться. А сейчас уже к вечеру идет, а они точно вареные. Надо де лом их занять. Ты посмотри, Джим, какие у них глаза!

- Да, пустые и равнодушные.

- И у каждого только за себя душа болит, каждый только и думает, как ему плохо, вспоминает небось, сколько денег на войне загребал. Вроде Андерсона. Каждый сам по себе.

- Надо что-то делать, чтоб расшевелить их. Ну что бы придумать?

- Уж и не знаю. Хоть яму заставляй всех рыть - чем не дело? Главное, чтоб все вместе - тянули, поднимали, тащили или просто шли плечом к плечу; а само дело не так уж и важно. Если их не расшевелить сейчас, они примутся друг друга колошматить. Скоро в них злоба закипит.

Проходивший мимо Лондон подхватил конец фразы.

- В ком это злоба закипит?

Мак обернулся.

- Привет, Лондон. Это мы о ребятах. Сейчас их ни на что не настроить - всяк сам по себе.

- Знаю. Я уж с этими бедолагами не первый день.

- Я к тому, что если мы их делом не займем, они передерутся.

- Уже дерутся. Те, что остались в лагере, утром затеяли потасовку. Один парень стал приставать к жене приятеля. Ну а тот - возьми и пырни наглеца ножницами. Доктору пришлось с ним повозиться, а то, поди, кровью б изошел.

- Видишь, Джим, я же говорил. Слышь, Лондон, Дейкин на меня сердит. Говорить со мной не станет. Ребят надо занять делом, пока бед не натворили. Пусть по кругу ходят, пусть хоть копают яму, а потом засыпают - что угодно, это неважно.

-. Я все понимаю. А что, если составить из них сторожевые отряды, вроде пикетов?

- Мысль хорошая. Но суть ее мы до ребят еще не донесли.