Андрей Дай - Андреевский крест

– Иди уже, – прошептал я. – И не торопись. Я тебя вижу.

Эх, мне бы тогда еще лохматочку мою любимую. Так, чтоб со стороны казалось, будто зеленые мохнатые кочки сами собой от дерева к дереву перепрыгивают. И «Винторез». И отделение «Летучих мышей» в полном обвесе… О, чего было не помечтать? После пятого километра лес фоном становится. Когда по следу идешь – только его и видишь. Если только не так, как я тогда – в поисках засады. Тогда-то оно конечно! Глаза во все стороны сразу смотрят, все мелочи подмечают. Уши на макушке. Редко кто способен долго без движения на одном месте сидеть. Мой старшина в армии говаривал, что, мол, люди – это такие большие мартышки. Пока в городах – что-то еще из себя корчат, сдерживаются. А в лесу вся их обезьянья природа сквозь одежду просачивается. Суетиться начинают, лишние движения делают. Звуки издают. А лес все видит, все слышит, на все реагирует. Ты лишний, ты непонятный, ты чужой. В русских лесах мартышек не водится…

Вот и скользил я среди деревьев как тень. Особо и не скрывался, будучи уверенным, что о приближении к врагам меня лесные жители успеют известить. Где обезьяна в кустах сидит, там птицы не поют, и листья шепчутся по-другому.

Дорога слева изгибалась как змея, но в основном выдерживала направление на северо-восток. Мы прошли еще километр, а засады так и не встретили. Леха уже успел расслабиться. Поделился даже со мной сомнениями, а не лохи ли наши противники. Или первый таких ужасов второму наболтать успел, что оба теперь чешут от нас, ног под собой не чуя.

Ему – я брата имею в виду – хорошо было. Ему разговаривать можно. Хоть пой во все горло или матом каждое встреченное по дороге дерево крой. Он и должен был шум производить, внимание противника на себя отвлекать.

В общем, углядел я их. Не ожидал, что эти два козла такое место для нападения выберут. Неподходящее. Ладно бы на повороте, один с одной стороны дороги, другой с другой. Да так, чтоб сектора друг другу не закрывать и чтоб под дружественный огонь не попасть. А эти – на прямом участке колеи, да еще и рядом. Первый, он с ружьем и с красным поясом – трудно спутать, на корточки присел. У «базуки» его ствол тяжеленный, вот он на развилку куста его и пристроил. А руки дрожат – кусты трясутся. Новый враг – пояс синий. С пистолями – один в руке, второй за поясом. Так он вообще рядом стоял. Плечом о ствол дерева оперся и головой крутил. Типа вроде как скучно ему. Как такого не повеселить.

Пощелкал гарнитурой. Потом не удержался и голосом команду быть повнимательней продублировал. Черт их разберет, мореманов этих, какие у них сигналы приняты. Еще мне не хватало, чтоб брата из-за пустяков подстрелили.

Леха отсигналил, что понял, и затянул какой-то смутно знакомый марш. Пел и ногами так топал, что у всех окрестных птичек-синичек культурный шок случился. Ну, этого, типа того, когда звезд оперы на попсовом конкурсе в жюри садят. Те по полжизни дыхалку разрабатывают, дышать правильно учатся и ноты всякие горлом тянуть. И вдруг они слышат этаких длинноногих грудастых девочек-припевочек, которые из всех песен только те знают, которые ночные кукушки на ушко продюсерам поют. Хи-хи…

А вот падлам, что на моего сына руку посмели поднять, песни старшего мичмана понравились. Они даже мнением каким-то обменялись тихонько. «Синий» и второй пистоль вынул, а «красный» ружье свое взвел и к плечу приложил. Только хрен вам в полный рост, а не тело моего любимого младшего брата! Я с пятидесяти метров из рогатки не промахивался, а уж из винтовки и подавно. Успел даже на первый-второй их разложить. Ствол вниз – раз, ствол довернуть и вверх – два.

– П-падай, – и начал считать. Раз, два.

«Красный» сразу мордой в траву клюнул – готов. А вот «синий» заверещал как недорезанный поросенок и за дерево прыгнул. Надо же такому случиться, руку он не вовремя опустил. Как раз под вторую мою пулю.

Бабах!!! Это он не целясь, просто в мою сторону из пистолета своего стрельнул. Гром, дым, вопли. Я в полном офигении, лес в тумане. Война прям настоящая. Даже не знаю, чего бы я дальше делать стал, если бы не Леха. Вот вроде здоровенный, как медведь. В плечах – полтора меня. А умеет быть быстрым как молния. Как он из положения «лежа на обочине» до засады добежал, одному богу ведомо. Только следующий ход его был.

– Вот ты где, блин. – И сразу следом грохот двенадцатого калибра. – Два двести, братуха. Вылазь. Чисто.

Ну чисто, так чисто. Первого-то я точно снял, а со вторым мичман разобрался. Не мог же он с трех шагов промахнуться?! Чему-то ведь и мореманских спецназеров учат.