Вячеслав Вигриян - Перемещенный

— Заорешь — убью, сука!!!

— Слышь, служивый, приехали. Вставай, давай!

Степан с трудом разлепил веки и встретился взглядом со слезящимися глазами старца. Был тот сед, непричесан, всколоченная борода вздыбливалась вперед, отчаянно напоминая бороду киношного Ивана Грозного из старого, как сама жизнь, совдеповского кинофильма.

— Куда приехали?

— Куда надо, туда и приехали! — старец отчего-то разобиделся не на шутку.

Только сейчас Степан заприметил, что в руках тот комкает форменную фуражку возницы.

— Встаю уже, встаю. Ты уж не серчай, деда.

Подхватил рюкзак, перелез через борт фургона и коршуном заозирался вокруг. Все та же дорога, только по обеим сторонам ее теперь лес. Кроны деревьев смыкаются высоко сверху, образуя почти непроницаемый зеленый купол. Оттого ли так сумрачно кругом или и вправду наступил вечер?

— А остальные фургоны где?

— Где надо! — буркнул было дед, но быстро смягчился и добавил: — Отстал я от них, чтобы тебя, дурака, высадить подальше от лишних глаз.

— Понял. Спасибо, конечно. А где мы находимся, если не секрет?

— Никакого секрета и нету. До линии фронта километров с пяток будет. Да только тебе туда нельзя.

— Это еще почему?

— Ориентировочка на тебя вышла. Так-то вот. По всем городам и военным подразделениям, — гаденько ухмыльнувшись, дед сунул руку во внутренний карман кителя и, к огромному облегчению Степана, извлек оттуда не пистолет, а всего лишь кисет с табаком.

— Ясно. А вы мне почему помогаете?

— А хрен его знает!

Самокрутка получилась, что надо. Величиной с хорошую беломорину, она пыхнула таким облаком дыма, что Степан поневоле вынужден был зажмуриться. Вопрошающе глянул на деда: можно мол? Принял из его рук самокрутку, затянулся так, что голова пошла кругом, а из ушей едва не начал валить дым. Хорошоооо… Давно не курил, а вот на тебе! Не забылись навыки.

— Поди на ту сторону захотел перебраться? Видали мы таких. Сирти из тебя спесь калеными щипцами вынимать будут.

Степан закашлялся. Дед же, не обращая внимания на временную недееспособность своего оппонента, как ни в чем не бывало продолжил:

— Не ты первый, не ты последний. Так что думай, паря, думай.

Вступать в полемику с возницей не было ни желания, ни времени. Скомкано попрощался, пожал крепкую мозолистую руку и напоследок, не удержавшись, спросил:

— Как вам удалось меня вычислить? Уж не по запаху ли?

Дед рассмеялся хриплым каркающим смехом:

— Ну надо же, уморил-таки старика напоследок! — и потом, уже с козел: — Храпишь ты паря похлеще борова. Такие вот помидоры.

И укатил. А Степан так и остался стоять на дороге, потрясенно наблюдая за тем, как фургон исчезает вдали.

Костерок, сооруженный им из наспех собранных веток, весело потрескивал, лобзал руки языками пламени, донельзя благодарный своему благодетелю за новое угощение: толстенную сухую корягу. Степану же благодарность костра была совсем ни к чему — он напряженно думал, снова и снова анализировал сложившуюся ситуацию. А ситуация получалась патовая. На территории Империи он поставил себя вне закона своим дезертирством. А что будет, попади Степан в лапы к сиртям, старый возница описал достаточно четко. Каковы его шансы на то, чтобы найти Улушу на столь гигантском материке? И даже если судьба-чертовка смилостивится и выбросит джокер — согласится ли сама Улуша ему помочь? Своему, так сказать, исконному врагу? Ох как непросто все, ох как непросто!

Сунул руку в рюкзак, выудил оттуда непочатую палку колбасы. Пошарудел еще — и вскоре на свет Божий появилась луковица, а затем и пара крупных картофелин. Оценивающе поглядел на костер: рановато. Углей пока совсем мало. Отложил картошку (придет, подруга, и твое время) и впился зубами в колбасную палку.

Хруст сломанной ветви прозвучал как выстрел. Выронить колбасу и откатиться в сторону! Подальше от костра, в тень. Рука рефлекторно тянется к парабеллуму, палец замерз у предохранителя. Отбой тревоги! Силуэт, мелькнувший среди деревьев, слишком мал и явно не годится на роль кровавого хищника. Чертыхаясь, вновь вернулся к костру, зашарил в поисках утерянной колбасной палки. Вот и она, на самом видном месте. Наверняка извазюкалась в земле и будет хрустеть теперь как проклятая на зубах. Поднял, срезал замаранный кусок, остальное протер об штанину. Жевал не торопясь, получая удовольствие от самого процесса. Не без удивления отметил, что сумбур в его голове под влиянием псевдо нападения окончательно улегся. Завтра он выйдет к линии фронта, а там — будь, что будет.