Вячеслав Вигриян - Перемещенный

— Спокойно, не двигаться!

Степан открыл глаза и увидел направленное на него дуло автомата. Солдаты. Двое. Стоят спокойно. Тот, у которого в руках автомат, смотрит на него с полупрезрительным прищуром. Второй и вовсе стоит расслабленно — даже винтовки с плеча не снял. А и правильно: чего опасаться то? Лежащий на земле человек виден как на ладони, любое его движение легко проконтролировать.

— Вставай, давай. С нами пойдешь, — не обнаружив у пойманного дезертира оружия, солдаты и вовсе потеряли бдительность.

Зря они так. Степан медленно поднялся и сделал два шага вперед, держа руки так, чтобы их было видно. Сейчас маскировка «под сиртя» оказала ему неожиданную услугу: длиннополая широкая рубаха надежно скрывала его пояс, на котором болталась кобура с парабеллумом. На шашку же, что лежала неподалеку от набитого под завязку рюкзака, солдаты не обратили ни малейшего внимания. Так, как это использовать? А, впрочем, надо ли?

— Задом повернись, — тот, у которого была за плечами винтовка, сделал шаг вперед и застыл, ожидая от Степана ответных действий. Второй же сместился чуть влево, изменяя тем самым угол обстрела. Нет, не просты солдаты. И дело свое знают. Выходит, ошибался Степан насчет их некомпетентности. Стоя на месте, он выполнил команду и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Сейчас. Солдат вздрогнул и выронил из руки моток веревки, когда стоящий перед ним человек с заведенными за спину руками внезапно оказался сзади, а висок его ощутил прикосновение холодной стали.

— Ну что, повоюем или по-мирному разойдемся? — Степан говорил не отрывая взгляда от автоматчика, который сейчас замер в растерянности, похоже не зная, что предпринять. Лоб его покрылся испариной, и Степан с некоторой долей злорадства наблюдал, как капли пота, стекая по гладко выбритым впалым щекам, оставляли на них едва заметные глазу влажные дорожки. Наконец решение было принято. Он понял это по тому, как разом потухли глаза автоматчика.

— Ты это, только не дури, паря.

— Не буду, — Степан согласился легко, совершенно не кривя при этом душой. — Только автомат брось. Да на вот, руки себе свяжи, — под ноги окончательно упавшего духом вояки бухнулся моток веревки, которым тот не замедлил воспользоваться. Автомат перед этим был уложен наземь и подальше отброшен в сторону тяжелым армейским ботинком.

Едва автоматчик выполнил его требование, Степан, не церемонясь, двинул по темени своего заложника, что истуканом стоял все это время, надеясь на благополучный исход событий, рукоятью парабеллума и аккуратно уложил обмякшее тело на траву. Теперь пришло время позаботиться и о его более опытном сослуживце. Как и следовало ожидать, тот схалтурил. Пришлось слегка повозиться, но зато теперь Степан был уверен, что развяжется его подопечный без посторонней помощи уже нескоро. Моток веревки, к счастью, оказался достаточно большим — его с лихвой хватило на обоих.

— Так-то лучше, — он отошел на пару шагов, с удовольствием глядя на дело рук своих. — Ну что, воины, покажете в какой стороне лагерь находится?

— Тебе то зачем? — вояка, тот что порасторопнее, глядел на него с недобрым прищуром. В голосе его, тем не менее, явственно сквозило удивление.

— А ты не спрашивай, здоровее будешь, — взгляд Степана, словно невзначай, упал на автомат, что так и продолжал невостребованным валяться на земле неподалеку от его ног.

— Ну как знаешь. На западе лагерь, в двадцати минутах ходьбы, — для верности солдат мотнул головой, указывая искомое направление.

— Вот и славно, — Степан двинулся в указанную сторону, подхватив мимоходом свой рюкзак да так и оставшуюся невостребованной в потасовке шашку. Не останавливаясь, на ходу водрузил рюкзак на плечи. Шашку, после недолгих раздумий, приторочил к поясному ремню слева. Как предки умудрялись таскать столь громоздкое оружие без вреда для собственного здоровья — один Бог ведает. Или может секрет у них какой имелся? Сейчас-то ведь уже и не спросишь. Степану же ношение вышеозначенного предмета доставляло нешуточные муки. Ножны постоянно норовили то зацепиться за крючковатые ветви, что в изобилии встречались сейчас на его пути, то путались в цепких грязно-коричневых стеблях какого-то местного растения. В остальное, свободное от вышеперечисленных препон время, они немилосердно били по икре левой ноги. Не то чтобы это доставляло физическую боль. Нет. Зато изрядно действовало на потрепанные за последние дни нервы.