Михаил Дулепа - Господин барон

– О, Эгельберт, тут все очень интересно! Видите ли, древние эски знали кукурузу задолго до того, как ее распробовали варвары. Увы, поскольку каждый, кто ест мамалыгу с чесночным соусом, продлевает себе жизнь на десять лет минимум, все завоеватели запрещали это блюдо, и в результате, сами понимаете, рецепты остались лишь в нескольких семьях. А в действительности это самое что ни на есть эскенландское блюдо!

Фон Шнитце задумался, машинально лизнул испачканный в соусе палец, снова выпучил глаза и, отдышавшись, спросил:

– Откуда вы это знаете?

– Старики рассказывали. Так что смело вводим мамалыгу в состав сувенирной корзинки. Немного соуса, рыба, мамалыга и зелень… Это и будет «Традиционный гравштайнский перекус»! Не забудьте заказать упаковку с логотипом замка.

– Лучше предложить что-то более привычное.

– Угу, как на тысячу километров вокруг – все та же картошка, рыба и сосиски? Нет уж, кто рискнул сунуться в наше жилище, должен получить впечатления по полной!

Ну не говорить же ему, что мне уже надоела рыба, да и просто скучно?

Эскенланд – прекрасное место, если не обращать внимания на погоду, и сон под шум моря тут замечательный, и люди тут простые и приятные… даже чересчур. Но всего двух дней хватило, чтобы я начал искать повод что-нибудь учудить.

Скука плюс воспоминания из прошлого… нет-нет-нет, лучше уж изводить бедного управляющего, чем устроить что-то в самом деле неразумное. Держись, Шурик, держись! Не время шалить всерьез!

– Эгельберт, я вот вспомнил – у меня на родине бытует мнение, что без законов люди сразу кинутся крушить и ломать все вокруг. Как там горожане?

Старик нахмурился, виновато посмотрел на меня, отвел глаза.

– Боюсь, это в самом деле так, господин барон. Три дня назад кто-то оставил пакет с мусором на улице. Дважды за неделю неизвестные передвинули скамейку в сквере у ратуши, а кто-то написал всякие глупости на стене – краской!

– Ужас! Бесчинства прокатились по мирному городу. Неужели так резко пала мораль горожан?

Управляющий помялся, но кивнул с серьезным видом:

– Признаться, это затронуло и меня. Вчера я, – он оглянулся и понизил голос, – слушал музыку в одиннадцать вечера! До сих пор чувствую себя как-то… Приподнято, что ли? С детства так не шалил.

– Эскенланд погружается в пучину анархии.

– Возможно, мы сами этого хотели?

– Ничего, вот не привезут вам однажды утреннюю газету, тогда поймете, как много вы потеряли.

– О, вы, конечно, шутите, Александэр? Как ее могут не привезти?

Нашу беседу прервал звонок.

Спустя минуту фон Шнитце повернулся ко мне и с какой-то детской обидой сообщил, что счета замка и его самого – заморожены.

И я понял, что больше удерживаться не смогу. Кто-то очень хочет, чтобы я начал безобразить? Ну так я готов!

Что же я могу придумать?

Посягать на собираемые муниципалитетом деньги я не собирался, хотя, в принципе, мог. Но проще и разумнее заработать самому. Формально я, конечно, повелитель этого городка и окрестных земель – пока нет герцога. И считаюсь владыкой по решению как раз этих людей, но одно дело считаться, а совсем другое пользоваться случайно полученными правами. Могут ведь вспомнить, что не так далеко отсюда крестьянская армия когда-то вполне успешно разбила рыцарское войско. И даже нового барона пригласить… ввиду естественной убыли старого.

То есть тут я, как дома президент – номинально самый главный и самый страшный, и законы все за меня, и все мне кланяются, только в случае чего исполняться будут процентов пять моих указов. Ну, с поправкой на ментальность, возможно, и чуть больше, но только если они не будут иметь отношения к деньгам и слишком сильно затрагивать местную жизнь. Поэтому…

Остановившись у окна, я всмотрелся в городские крыши и вдруг вспомнил напутствие Митрича.

– Я вот думаю, Эгельберт, а не ввести ли нам для горожан практику обязательных сексуальных отработок, скажем, по субботам?

– А-а… Э-э… – Каким бы просвещенным европейцем ни был мой управляющий, но сейчас я видел, что в его несчастной голове шестеренки мыслей теряют соприкосновение с реальностью, проворачиваясь вхолостую. Пришлось сжалиться:

– И разрешить откупаться от них.

– О! – Шестеренки мигом обрели сцепление и завертелись в положенном им ритме. – Вообще-то, подобные законы, хоть и не столь радикальные, принимали многие правители, но, боюсь, это вызовет ненужную напряженность в обществе. Думаю, нам следует поискать что-то менее непривычное.