Михаил Дулепа - Господин барон

Придя к душевному согласию с самим собой, я оглядел комнату хозяйским взглядом.

Общее впечатление – чистенько, но бедненько. То есть в местных традициях. Пнув ногой дверь в кабинет, где вчера оправдывался фон Шнитце, я сделал большой шаг вперед и оглядел примерно два десятка людей с фотоаппаратами.

– Год даг, ваша милость. – Поклонившись и тут же повернувшись ко мне спиной, старик продолжил экскурсию. – Это сам господин барон. Бояре рода Могила оказывали заметное влияние на юго-восток Европы в пятнадцатом-шестнадцатом веках, и мы рады, что столь древний род оказался владетелем наших мест. Господин барон этим летом постоянно проживает в замке, но не стоит ему мешать.

Мой суровый взгляд управляющий, естественно, не заметил и мог считать, что сказал все правильно. Несколько дам оценивающе прошлись взглядами уже по мне. Ну что же, стесняться нечего, брюхо не висит, трусы без дырок. Вот носки стоило бы надеть, но уже поздно.

– Год даг, Эгельберт, как закончите – с докладом ко мне.

– Да, ваша милость. Прошу всех следовать за мной, мы направляемся в трапезную. – Туристы послушно потянулись к выходу, приветливо кивая мне. Одна дамочка, уходя, на прощание вскинула дорогущий объектив, поводила вверх-вниз, примериваясь, и наконец щелкнула.

Судя по направлению прицела, ее интересовал мой пупок.

Хорошо, что у меня нет привычки ходить голышом после умывания. Хотя вряд ли этих можно пронять таким образом, они едут за впечатлениями, а тут – такое! Живой барон в естественной среде обитания!

Кстати, мне бы тоже в трапезную не помешало. Или, может, разрешить туристам меня подкармливать? Через прутья клетки?

Фон Шнитце вернулся, когда я, забивая голод, осиливал очередную главу из «Самоучителя для начинающих феодалов», и тут же заявил:

– Следующая экскурсия через три часа.

– Сколько в день?

– Две в будни и три по выходным, но можно заказать отдельно.

– Почем нынче эскенландская старина?

– Пять евро за часовую экскурсию. В Эскенборге берут десять, но там гораздо лучшая сохранность.

Старик удрученно вздохнул и покачал головой.

– Обед в трапезной платный?

– Э-э… там вообще никого не кормят. Уже примерно восемьдесят лет.

– Сувенирный магазин?

– Во дворе, рядом с мастерскими. – В голосе управляющего послышалась новая нотка. – Вы хотите что-то предложить?

– Пошли завтракать… Вы давно на ногах?

– Как всегда, с пяти утра.

Трудяга. Ничего, денег не просит – значит, пусть трудится!

– У нас есть национальные блюда?

Старик возмущенно набрал воздуха в грудь, но, прежде чем он что-то смог ответить, я перебил:

– Отлично. В трапезной продавать в дорогу завтрак, состоящий из местных деликатесов. Выберите пострашней. Побегав по лестницам, нагуляют аппетит, как раз и предлагать на дорожку. Продумайте упаковку, чтобы можно было есть в автобусе.

На обратном пути, когда уже нельзя будет предъявить претензии к оригинальному вкусу предложенного. Хотя, откуда тут разнообразие? Картошка и рыба, наверное?

Так и оказалось. Впрочем, все свежее, так что завтраком я остался доволен.

– Эгельберт, а почему никто за двадцать лет не спросил – где, собственно, барон?

– Зачем, ваша милость?

– Хватит уже «милостивкать». Вне рабочих ситуаций мы просто Александр и Эгельберт, идет?

Старик с достоинством поклонился.

– Благодарю, Александэр. Так вот – зачем? Я управляющий, я получил распоряжение, и я его выполняю. Какое дело всем до того, как я его получил? Это было бы вмешательством в чужую жизнь.

Блаженные места. Практически Райский Сад! У нас каждый дворник норовит узнать, что ты, как ты и зачем. И указать, в чем ты не прав.

– К тому же из двенадцати баронств земли эсков только три остались в руках местных уроженцев, остальные были куплены самыми разными людьми. Иногда весьма занятыми и потому не имеющими возможности… или желания… явиться сюда лично.

– Документы приготовили?

Документов оказалось восемь полок толстенных папок. Ничего, и не с таким справлялся!

Первым шоком стало то, что старик все двадцать три года ни разу не повысил себе зарплату! Нет, я бы мог с ходу назвать десяток подработок мимо кассы, но почему-то верилось, что ничем подобным он не занимался.

Затем – «поэтапное восстановление замка и территории». Какое, к черту, «восстановление» – на фотках начала девяностых видны лишь голые каменные стены! Точность отчетов доходила до «прокладки – 2 эре в год», с поименным перечислением, куда эта прокладка пошла, при какой степени износа была заменена и во сколько встала утилизация.