Дарья Аредова - Не наша сказка (СИ)

— Месяца три, – наконец, сказал шут. – Ты встать-то сможешь?

— Я… нет… – Рука вздрогнула – и комок выскользнул. – Ма-ма…

— Уже нет, – буркнул шут. Я потерянно обернулась, ловя его взгляд в темноте.

— Я… как…

— Как можно не заметить беременность? – Резкий голос шута немного привел меня в чувство. – Не знаю. Вставай!

— А где Тадеуш? – спохватилась я.

— Хочешь с ним проститься? У тебя есть две секунды.

Тело будто сковало. Это уже было слишком.

— Что ты сказал?.. – я уже не говорила – сипела, как пожилой курильщик.

— Я сказал, прощайся, давай, и пошли. Переживать потом будем. – Патрик заговорил тише и мягче. Я никак не могла заставить себя посмотреть.

— Давно?..

— Когда вытащили – уже мертвый был, – нехотя отозвался шут. – Я думал, ты заметила.

Ну и все тогда. Куда теперь спешить…

Я плюхнулась обратно в грязь. Навалилась тяжкая апатия, будто меня в могилу закопали. У меня был ребенок… теперь его нет. Охотнику тоже конец. Некуда спешить.

Пусть теперь Дольгар меня найдет и повесит на воротах. Скорее бы сдохнуть… я больше не выдержу. Все.

И тут Патрик отвесил мне такую затрещину, что голова загудела. Я будто очнулась. Но больше, чем повернуть эту самую голову в его сторону, не смогла.

— Будешь молчать и лежать тут, дожидаясь, пока прирежут? – поинтересовался шут. Я с трудом разомкнула губы.

— Лишь бы поскорее. Уходи.

Патрик уселся рядом.

— Я тут, вообще-то, тебя спасаю, – напомнил он.

— Ты все сделал. Можешь идти.

— А ты останешься здесь.

— Останусь.

Шут вздохнул.

— Ну, хочешь, я тебя убью? Все гуманнее, чем Дольгар.

— Хочу.

— Ответ неверный! – разозлился Патрик. – Ты так хочешь умереть?

— Мне все равно. – Я и шагу-то не в состоянии сделать, о чем он толкует?..

— Так, значит, все это напрасно, – медленно отчеканил шут. – Значит, зря мы все старались. И Олькмер зря погиб…

— Олькмер?! – Имя пробилось сквозь вязкое ледяное болото, и я будто вынырнула из топи. Даже приподнялась. Шут невозмутимо кивнул и подсунул руку под подбородок, ничуть не беспокоясь о том, что сидит в грязи и камышах.

— Ты полагаешь, Дольгар оставил его в живых после того, как он помог нам сбежать? Значит, его смерть была напрасной. И Тадеуш напрасно погиб. А уж твоей семье, о которой ты все силишься вспомнить, и подавно не на что надеяться.

Слезы побежали из глаз, я их сморгнула, но помотала головой.

— Да я и встать-то не смогу.

— Сможешь. – Патрик поднялся и протянул руку. Смешно. Как он меня поднимет? – Ну?

Да мне бы столько упрямства! Далась я ему! Странный какой – и чего, спрашивается, уперся?! Жизнью он тут рискует! Чего и кого ради?!..

— Да ну тебя!.. – окончательно разревелась я, и все-таки села, упираясь руками в скользкий ил. – Привязался…

— И не отвяжусь, пока не встанешь, – спокойно заверил шут.

Нет, ну, что тут прикажете делать?!

Я, сцепив зубы, выпрямилась. Никуда идти я не собиралась. И с ним – тем более. Из-за меня уже двое погибли – хватит. Теперь Патрику придется уйти, а я его только тормозить буду. После всего, что он для меня сделал, я не могу его подвести и отправить прямиком на виселицу.

Смерти я почему-то не боялась. Напротив, ждала, что она принесет облегчение, конец боли – как физической, так и душевной. Смерть, она, вообще, дама гуманная – исцеляет навсегда любые раны. А вот, расставаться с шутом отчего-то не хотелось.

Нет, раскисать нельзя. Нельзя – и все тут.

Я ухватила Патрика за плечо и медленно отчеканила, прямо глядя ему в глаза и не надеясь, честно говоря, его убедить:

— Ты уйдешь, а я останусь.

— Ни фига ты размечталась, – в тон мне отозвался шут, сходу попав в ритм. Нет, эта его стихотворно-сатирическая манера… еще немного – и я не выдержу, вцеплюсь в него, потому что все-таки больше не могу. Силы кончились! Вцеплюсь – и тогда нас убьют обоих.

— Уходи, Патрик. – И только тут осознав полностью, что прощаюсь-то, собственно, навсегда с единственным другом, я, поддавшись порыву, подалась вперед и – быстро поцеловала его в губы.

Вспыхнуло.

Неведомая сила будто толкнула меня в грудь – и я шлепнулась обратно в свою уютную грязь. А когда открыла глаза и поднялась снова, беспокоясь за Патрика – шута рядом не оказалось.

— Черт! – вскрикнул смутно знакомый голос – сильный, приятный баритон, совершенно непохожий на хриплый голос Патрика. Догнали! вспыхнула мысль, и я вскочила. – Да не брызгай в глаза!..

Человек напротив тихо выругался и приподнялся.